Моника Айронс - Мечта каждой женщины

– Дорогой, как не стыдно! – вспыхнула Ракеле.

– Но вы же не возражаете, а? Они так же любят друг друга, как и мы с тобой. – С каждым бокалом Фернандес становился все веселее. – Давай, Антонио, выпей со мной за женщину, которую ты любишь!

Палома боялась поднять глаза на жениха. Однако тот спокойно произнес:

– Ты прав, мой друг, как и всегда. Давайте выпьем за Палому.

Все подняли бокалы и улыбнулись ей. Раздался мелодичный перезвон хрусталя.

– А теперь ты должен поцеловать ее, Антонио! – снова начал Рафаэль. – Ну же, поцелуй Палому. Еще раз и еще. И еще. Пусть поцелуи станут зеркалом твоей страсти.

Решив, что гость обязательно последует его примеру, Рафаэль обнял Ракеле и смачно поцеловал. Антонио притянул Палому к себе и чуть заметно коснулся губами ее губ. Палома не хотела, чтобы Антонио целовал ее просто в силу обстоятельств. Тем более он столько труда потратил на то, чтобы убедить ее в своем равнодушии к ней, что теперь было бы нелепо разыгрывать из себя влюбленного.

– Поцелуй меня, – едва слышно прошептал Антонио. – Не расстраивай их. Мы должны хорошо смотреться.

Опять за старое! «Хорошо смотреться», «не расстраивай их»! Однако Палома справилась с раздражением и послушно приникла к его губам. В этот раз она взяла инициативу на себя. Хватит уже подчиняться приказам своего господина! Сама Палома мечтала о поцелуе с того момента, как они расстались в саду. И теперь ничто не мешало ей, как советовал Рафаэль, всю свою страсть вложить в эти неторопливые, глубокие поцелуи. И как всегда, блаженство тут же опутало се своими невидимыми нитями. Но Антонио вовсе не обязательно об этом знать. Пусть считает, что она просто старается не расстроить гостеприимных хозяев.

Но Антонио тоже неплохо справлялся со своей ролью. Он ответил ей с таким пылом, что она побоялась потерять над собой контроль. Неторопливые движения его губ были такими нежными, такими мучительно-сладкими! Искушение поверить в то, что за всем этим стоит настоящее чувство, было слишком велико…

Палома открыла глаза. Антонио смотрел на нее с изумлением, словно видел впервые. Зрачки его расширились, дыхание было неровным.

Рафаэль залился довольным смехом.

– Вот это я понимаю! Какие чувства! – воскликнул он. — А теперь самое время отнести женщину в спальню. – И Рафаэль немедленно перешел от слов к делу. – Влюбленным пора в постельку, – лукаво произнес он на прощание.

Недолго думая, Антонио подхватил Палому на руки. Она смущенно опустила глаза.

Рафаэль со своей драгоценной ношей уже поднялся по лестнице и ждал их, стоя на самом верху.

– Вот как надо жить, Антонио! – убежденно воскликнул он. – Признаться, раньше я так не думал. Но проходит время и человек становится мудрее. Вижу, ты понимаешь меня.

– Вы всегда были мудрым человеком, Рафаэль, – вежливо ответил Антонио, проигнорировав последнюю фразу.

– Доброй ночи! – раздалось в ответ из глубины коридора.

Однако, дойдя до его конца, Рафаэль внезапно обернулся и одобрительно кивнул. Антонио как раз вносил Палому в спальню, и девушка чувствовала, что руки его дрожат.

Войдя, он бережно опустил ее на пол и закрыл дверь.

– Я бы советовала тебе запереться на ключ, – смеющимся голосом посоветовала Палома. – А то вдруг твой наставник придет проверить, хорошо ли ты исполняешь его наказы.

– Палома, прошу тебя, прости за весь этот спектакль. У меня и в мыслях не было ставить тебя и такое положение.

– А что, собственно, произошло? Мне нравится здесь. А Рафаэль – славный человек.

– Я начинаю сомневаться в этом. Я всегда уважал его, но теперь моего друга просто не узнать! Что такое с ним приключилось, ума не приложу.

– Брось, – усмехнулась Палома, – ты все прекрасно понимаешь.

– Он всегда был таким спокойным и трезвомыслящим.

– Антонио, он обрел свое счастье! Неужели ты этого не видишь?

Она улыбнулась, желая подбодрить его.

– Что счастье! – патетически воскликнул Антонио.

– Вообще-то принято считать, что это высшее благо, которого только можно пожелать.

Антонио принялся ходить по комнате взад-вперед.

– А что будет, когда она его предаст?

– Она никогда его не предаст. Ты не допускаешь такой возможности? – удивилась Палома. – У нее доброе сердце, и, мне кажется, они действительно любят друг друга.

– Она водит его за нос! Сделала из него жалкого раба!

– Он сам пожелал стать ее рабом. Потому что любит ее.

– Это все равно.

– Антонио, ты вообще не веришь в любовь? – рискнула спросить Палома.

– Почему? Ты несправедлива ко мне, – ответил он, помедлив. – Конечно, она существует, и я ничего не имею против нее. Но это ослепление, которое превращает мужчин в безумцев. Нет уж, увольте!

– А женщин?

– Никогда! И сеньора Фернандес с блеском доказала это.

– Что за странное убеждение! Женщины не могут потерять голову от любви? Еще как могут!

– Ну, к тебе это, слава Богу, не относится. Знаешь, что я ценю в тебе больше всего? Светлую голову! Даже мерзкий водевиль, который мы разыграли по милости этого Ромео, не сбил тебя с толку.

– Замолчи! – выдохнула она. – Не смей так говорить! Замолчи немедленно, слышишь?

Палома больше не могла его слушать. Разговор становился для нее невыносимой мукой.

– Извини.

– И прекрати наконец извиняться! – Она глубоко вздохнула и взяла себя в руки. – Мы отошли от темы. Я считаю, что нет ничего плохого в том, что люди теряют голову от любви. Видишь ли, если они и вправду влюблены, такие пустяки, как собственный рассудок, их не заботят.

– В таком случае, Бог им в помощь, – ответил Антонио. – Никогда не поверю, что любовь объясняет все эти идиотства. Чтобы Рафаэль Фернандес вел себя как последний дурак… – Он уже не выбирал выражений.

– Счастливый дурак, – с улыбкой поправила его Палома.

Антонио вдруг остановился посреди комнаты и как-то странно на нее посмотрел.

– Все это сентиментальная чепуха, Палома. Красиво звучит, но ровным счетом ничего не означает. Никакой слепец не может быть счастлив, ибо он понимает, что рано или поздно прозреет и придет в ужас от того, что натворил. Рафаэль еще пожалеет, что встретил ее.

– Ты ошибаешься, Антонио, – горячо возразила Палома. – Рафаэль никогда не пожалеет о том, что судьба свела его с Ракеле. Даже если его счастье продлится недолго, он всегда будет благодарен ей за эти минуты. А люди, которые рассуждают так, как ты, обречены на вечное одиночество.

– Лучше одиночество, чем горечь и стыд, – пробормотал Антонио.

Она вздохнула.

– Послушай, один человек верит тому, кого любит, даже если эта вера ни на чем не основана. Но она делает его счастливым. А другой постоянно следит за собой и не позволяет себе расслабиться и поверить. Вот и думай, кто из них дурак.