Мелани Милберн - Отдать все, кроме сердца
— А как же Молли? — спросила она.
— Возьмем ее с собой. Кто-нибудь из моих работников за ней присмотрит, пока мы будем заняты.
Реанимационное отделение было полно больных людей, но никто не выглядел так плохо, как мать Натали, По крайней мере так она подумала, когда увидела ее, подключенную к аппаратам и капельницам.
— Ох, мама! — Натали взяла безжизненную руку матери.
— Я позвонил Лаклану, — сказал Анжело у нее за плечом. — И отправил за ним самолет.
Натали прижалась губами к ладони матери.
— Извини, мама, — сказала она. — Мне так жаль…
Вошел Адриан Армитаж, который разговаривал по телефону в коридоре.
— Правильно извиняешься, — произнес он высокомерно. — Это твоя вина. Она не начала бы пить, если бы не ты!
Анжело встал между Натали и ее отцом.
— Вам лучше уйти, — сказал он тоном, который не предполагал возражений.
Но Адриан посмотрела на него презрительно:
— В тебя она тоже запустила коготки, крепко и надежно? Я же предупреждал. Натали хитрая манипуляторша. Ты дурак, если купился на ее трюки.
— Если вы не уйдете добровольно, я вас заставлю, — сказал Анжело тем же ровным и спокойным, но безошибочно угрожающим тоном.
— Она убила моего сына, — заявил Адриан. — Она тебе это рассказала? Завидовала ему, вот и убила. Она знала, что сына я хотел больше, чем дочь.
— Натали не убивала вашего сына, — ответил Анжело. — Она не отвечает за смерть Лайама. Она была всего лишь семилетним ребенком, нельзя было возлагать на нее такую ответственность — присматривать за младшим братом. Это ваша забота. И я не позволю обвинять Натали за вину ее отца, который просто пренебрег своими родительскими обязанностями.
Лицо Адриана побагровело.
— Ты смеешь сомневаться в моих родительских способностях? — взревел он. — Эта девчонка — бунтарка, с ней никто не может справиться! Она никому не подчиняется. У нее черное сердце.
— Эта «девчонка» — моя жена, — твердо произнес Анжело. — А теперь убирайтесь, пока я не сделал что-нибудь, о чем вы будете сожалеть больше, чем я.
— Мистер Армитаж? — В палату заглянул один из врачей. — Думаю, вам лучше уйти. Сюда, пожалуйста.
Анжело обеспокоенно посмотрел на Натали.
— Ты в порядке? — спросил он, ласково прикоснувшись к ее щеке.
— Я всегда знала, что он меня ненавидит, — сказала она с прерывистым вздохом. — Он говорил правду… Я слышала, как он орет на мою мать. Мне тогда было лет пять. Он хотел первенца-сына. Поэтому я всегда чувствовала, что недостаточно хороша. Не важно, сколько я старалась, как хорошо себя вела, как училась, — я никогда не стала бы сыном, которого он хотел! А потом Лайам умер… и я потеряла всякую надежду на то, что смогу угодить отцу.
— Некоторые люди не должны заводить детей, — с гневом произнес Анжело. — Твой отец трус и мерзавец! Ты не должна оставаться с ним наедине, никогда. Понимаешь?
— Понимаю.
Ярость в его чертах сменилась нежностью, и он прижал ладонь к ее щеке:
— Жаль, я не знал, каким было твое детство, и еще больше жаль, что ты не доверяла мне и ничего не рассказывала. Все подсказки были налицо, но я не обращал на них внимания.
— Однажды я рассказала другу семьи, как обращается со мной отец, — тихо сказала Натали. — Мои слова дошли до отца. Мать… — Она нервно сглотнула, вспоминая. — После этого мать начала пить особенно сильно. Я не хочу ее потерять. Понимаю, что она не совершенство, но не хочу ее потерять.
Анжело накрыл ее руку своей и крепко сжал: — Тогда я переверну небо и землю, лишь бы ты ее не потеряла!
К тому времени как Анжело вывел Натали из больницы, она выглядела совершенно разбитой. У ее матери наступило некоторое улучшение, но все равно было еще рано говорить, пройдет ли этот острый приступ панкреатита. Доктора сказали, ее мать не проживет долго, если не перестанет пить.
Анжело приобнял Натали за талию, ведя ее к заказанной машине.
— Лаклан прибудет утром, — сказал он. — А до этого тебе стоит попытаться отдохнуть, насколько это возможно. Ты выглядишь вымотанной.
— Не знаю, как тебя благодарить за все, что ты делаешь, — тихо произнесла Натали. — Ты… потрясающий!
Анжело обнял ее за плечи и притянул к себе:
— По-моему, давно пора кому-нибудь постоять за тебя.
— Удивительно, что это оказался ты.
— Почему?
Натали пожала плечами:
— Я думала, ты последний человек, который примет мою сторону.
Анжело поцеловал ее в макушку:
— Значит, ты не так хорошо меня знаешь.
Анжело отвез ее в свой дом в Мэйфере. Это был четырехэтажный особняк в идеальном состоянии, с прекрасным садом вокруг.
Натали внимательно осматривалась, несмотря на то что еле стояла на ногах.
— Это совсем не похоже на ту потрепанную квартиру, в которой мы жили в Ноттинг-Хилле, — сказала она, изучив каждый уголок.
— Мне нравилась та квартира.
Натали ностальгически улыбнулась:
— Мне тоже.
— Иди сюда!
Она подошла и замерла в кольце его рук.
— В двадцать один год я была бы в ярости от такой команды и не стала бы подчиняться.
Она прижалась к Анжело, наслаждаясь теплом, комфортом и безопасностью, которые давало его тело. Она чувствовала себя как побитая штормом лодка, которая наконец нашла безопасную гавань.
Если бы только можно было остаться в ней навсегда!
В следующие несколько дней состояние матери Анжело улучшилось достаточно, чтобы ее можно было перевезти в частную клинику, которую выбрал Анжело. Много лет тяжелого алкоголизма причинили серьезный вред ее печени. Путь к излечению будет долгим, и хотя мать казалась готовой сделать первые осторожные шаги, Натали не стала бы ставить на ее успех. Она слишком много раз наблюдала попытки матери вернуться к трезвости, и уже не надеялась на лучшее.
Другое дело — Лаклан. Брат произвел на нее прекрасное впечатление. Как только Лаклан убедился, что мать вне опасности, он попросил Анжело отправить его обратно в Португалию. Чувствовалось, что ему там действительно помогают. Лаклан начал говорить с врачами о своем детстве, о невыносимом бремени роли ребенка на замену, и ему стало легче.
Она не видела отца с тех пор, как Анжело прогнал его в больнице. Натали подозревала, отец боится снова столкнуться с ее мужем. Какая жалкая трусость — перестать навещать больную жену из страха за себя!
Пока Анжело отвозил Лаклана в аэропорт, Натали сидела с матерью в солнечной палате клиники. Она принесла с собой Молли, надеясь, что это поднимет матери настроение, но Айла едва взглянула на собачку.
