Рейчел Томас - Вспышка страсти
Он наконец на нее посмотрел, но уже через пару секунд его взгляд опустился на белую манишку, что она сжимала в руках.
– Никос, не надо.
– Чего не надо?
– Не надо еще больше все усложнять.
– Я никогда не оставлю своего сына. Просто не смогу.
– Еще неизвестно, будет ли это мальчик.
– Верно.
Он вновь на нее посмотрел, и она сразу же поняла, что окружавшая его сердце непреступная стена высока, как никогда.
Отобрав у нее крошечную манишку, он окончательно убедился, что приехал сюда не ради статьи, а ради самой Серены. Чтобы еще раз с ней поговорить и попытаться вернуть в свою жизнь.
– Я буду отцом своему ребенку. Настоящим отцом. – Он не допустит, чтобы его сын, ну или дочь, росли без него. И сейчас он готов на все, лишь бы дать малышу то, чего у него самого никогда не было. Семья – это все.
Но Серена лишь головой покачала.
– Я не допущу, чтобы ребенок рос, считая себя ошибкой, намертво нас связавшей. Риск слишком велик, а я хочу, чтобы он был любим и счастлив. И я сама хочу быть счастлива и любима.
Уловив скрытую за этими словами боль, Никос вдруг понял, что же все-таки имела в виду бабушка. Ребенок действительно был ключом, вот только не к прошлому, а к будущему, полному любви и счастья. Потому что он всегда будет безоговорочно любить своего ребенка.
И Серену.
Все разом встало на свои места, словно в ржавом замке повернули ключ, и открылась дверца в когда-то раз и навсегда запертый мир. И теперь он наконец-то может признать, что почувствовал, стоило ему только увидеть невыносимо зеленые глаза.
Любовь.
– Иногда рисковать просто необходимо, – выдохнул он, мягко, осторожно беря ее за руку и поглаживая палец, на котором должно было бы красоваться его кольцо. Жаль, что оно осталось в Греции и он пока не может вернуть его на законное место.
И сейчас, впервые с тех пор, как ему было шесть лет, он вновь готов рисковать и бороться за то, что ему действительно нужно. Да и как иначе, если сама судьба предназначила их друг другу?
Но не успел Никос еще как следует размечтаться, как Серена быстро вернула его к реальности внезапной вспышкой ярости.
– Ты только и делал, что без конца меня обманывал, а теперь еще заявился и обвиняешь в предательстве. Так с чего я вообще должна верить хоть одному твоему слову?
Никос всей душой желал рассказать ей о своих чувствах и признаться в любви, но слова так и замерзли у него на языке. Что ж, он сам заслужил ее злость и недоверие, но теперь он уже не мог представить, как станет без нее жить.
– Когда мы только встретились, ты стала для меня настоящим глотком свежего воздуха. Ты просто не представляешь, как приятно, когда женщину не интересует ничего, кроме тебя самого. Ты не видела ни моих денег, ни положения, ни карьеры. Ты видела меня и только меня.
Он наконец сумел заговорить, но все еще не мог ни в чем признаться, хотя отлично понимал, что лишь три заветных слова способны заставить ее передумать.
– Я ничего из этого не видела, потому что ты все это скрыл. Ложь может очень больно ранить. Неужели я так похожа на журналистку, готовую продать любой секрет тому, кто сумеет заплатить подходящую сумму?
– Черт, я не стал говорить, кто я такой, потому что в этом не было необходимости.
– Ну разумеется, ты же рассчитывал на краткий роман и ничего больше. А потом случилось то, чего ты больше всего боялся. Появились «последствия». То, чего никто из нас не хотел. Ошибка, способная испортить всю жизнь.
Ее слова переполняли злость и отчаяние, и он ясно видел, что еще немного, и она не выдержит.
Вспоминая все, что она рассказывала о своем детстве и чувстве вины за несчастливый родительский брак, Никос молча выругался. И как он только раньше не замечал? Да и как ему было заметить, когда он все силы тратил лишь на то, чтобы не обращать внимания на те чувства, что к ней питал, не решаясь даже самому себе признаться, что с тех пор, как она ушла, внутри его осталась зияющая пустота, которую невозможно было ничем заполнить?
Стоило их взглядам встретиться лишь на секунду, как между ними что-то возникло, и теперь он наконец-то понял, что это было.
– Серена, наш ребенок никогда не будет ошибкой. Он или она не станут, как и ты, расти с чувством вины, глядя на бесконечные родительские ссоры, потому что мы оба любим нашего ребенка.
Недоверчиво моргнув, она удивленно на него посмотрела, а потом снова смежила веки, и Никос осторожно отбросил упавшую ей на лицо прядку волос. Он уже представлял, как в зеленых глазах вновь вспыхивает надежда.
– Теперь я наконец все понял. У нас обязательно получится. – Он легонько ухватил ее за подбородок, дожидаясь, пока она вновь на него посмотрит. – Серена?
– Нет, не получится.
– Я понимаю твои боль и страх, ведь я и сам вырос без родителей и любящей семьи. И я понимаю твое недоверие, и мне очень жаль, что я пытался что-то от тебя скрывать, но я не хочу, чтобы мой ребенок рос, бесконечно гадая, где и чем занимается его отец.
Широко распахнув глаза, она удивленно на него посмотрела, а потом слегка качнула головой.
– Извини, но я не хочу, чтобы ребенок чувствовал ту же вину, что и я. К тому же, чтобы любить ребенка, нам не обязательно быть вместе.
– Но если мы разойдемся, то не сможем любить друг друга.
Все, слова сказаны.
– Прости меня, все это время я вел себя как последний дурак. Да еще и чертовски упрямый. Ты моя бабочка, но я не могу тебя отпустить.
Черт, почему он не может прямо сказать, что ее любит, вместо того чтобы танцевать вокруг да около?
– Уже слишком поздно. Я искренне пыталась тебя любить, надеясь, что моей любви хватит на всех, а ты швырнул эту любовь мне в лицо. И теперь от нее ничего не осталось.
Она осторожно отвела его руку, все еще державшую ее за подбородок.
Но разве это возможно? Особенно теперь, когда он все понял?
Похоже, у него есть последняя возможность во всем признаться.
– Серена, я люблю тебя.
– Уже слишком поздно.
– Поздно?
Неужели он ждет, что она вот так запросто ему поверит? Когда же он наконец уйдет и оставит ее в покое, давая возможность заползти в кровать и вволю выплакаться? А завтра будет новый день и новая жизнь. Жизнь, в которой не будет Никоса.
– Поздно для чего?
– Зачем было столько ждать? – Просто не верится, что она сейчас может говорить так спокойно и по-деловому. – Чтобы добиться желаемого, ты на все готов, но больше я на это не куплюсь. Я тебя не люблю. Просто не могу любить такого жестокого и скрытного мужчину.
– Серена, ты сумела меня изменить, и первой эту перемену уловила моя бабушка. – Поймав ее за руку, он подался вперед, прижимая ее к стене. – Разглядела то, на что я пытался не обращать внимания. Увидела, что я тебя люблю.
