Между нами химия (СИ) - Рэй Вера

До боли заламывала пальцы за спиной, утешая своего отца. До боли сжимала кожу у себя на спине, чтобы знать, что я что-то чувствую. Но я не чувствовала ничего — в тот момент будто окончательно что-то оторвалось от меня… В тот момент я словно умерла.

В прострации пролетело несколько дней. Мы похоронили бабушку, устроили поминки. Я совсем не плакала, просто не было сил. В деревне все озадаченно смотрели на меня, не видя ни одной слезинки на моем лице. Все знали, как я любила бабулю. Но все решили, что меня испортила Москва, превратив в бесчувственную тварь…

Но никто не знал, что после похоронной процессии и поминок я закрылась в комнате ба, держала в руках ее любимую подушку и горько плакала в нее, вдыхая знакомый и еще такой ощутимый запах. Никто не знал, как я сходила с ума, находясь в тех четырех стенах… Как отец не раз стучал в дверь и не дождавшись моего ответа, хотел выломать ее… Никто не знал, что я похоронила себя вместе с ба, мне реально не хотелось жить…

Шли дни, незаметно пролетело пару недель… За это время я заметно исхудала, стала похожа на живого мертвеца — кожа буквально обтягивала мои кости, словно последние запасы жирка в моем теле уже давно сгорели.

И я так бы и продолжала тихонько сходить с ума, пока депрессия не поглотила бы меня полностью…

Но однажды мне приснился сон. Бабушка даже с того света нашла способ связаться со мной, не иначе. Она смотрела на меня недовольно и говорила с некоторым упреком. Она злилась на меня, что я совсем не думаю о себе, не вижу, в каком состоянии находится мой отец… В ту ночь я проснулась в холодном поту, а на утро впервые за все время вышла из дома и пошла на кладбище.

Сердце сжалось, когда я увидела могилу с еще довольно рыхлой землей и металлический серый крест с надписью Золотарева Таисия Кирилловна… Слезы невольно стекали по щекам ручейком, ветер колыхал мои засаленные волосы, обдувал мокрые щеки.

— Бабуль, прости меня за слабость… Обещаю, я сделаю все, чтобы ты гордилась мною! — в тот день я словно воскресла, мне снова захотелось жить…

А по дороге домой в кустах я услышала жалобный и еле различимый писк. Тихонечко подошла к кустам, чтобы не спугнуть того, кто там находился…

Маленький серый котенок с несколькими шерстинками белого цвета на самом кончике переломанного хвостика. Исхудавший, с закисшими глазками и сожженной шерстью на ушах… Но хуже всего — огромные волдыри на маленьких лапках… Я надеюсь, котенок сам где-то нашел огонь. Потому что только нелюди могли сотворить подобное.

Аккуратно подняла кроху на руки и понесла его к нашему дому. Несмотря на столь плачевное состояние малыш даже пытался мурлыкать и слегка массировать своими раненными лапками мою грудину.

Сердце обливалось кровью…

Это хороший знак, найти животное после смерти близкого человека… И я знала, что спасу маленького Тая… И в нашем доме снова будет звучать имя Тая или Тай — я пока не знаю, какого пола мой найденыш.

Тай стал нашим спасителем… Да, мой папа чертовски обрадовался, увидев тогда грязный серенький комочек.

Каждый из нас страдал по-своему — я наедине с собой, запершись в бабушкиной комнате. А отец — наедине с бутылкой. Я не замечала, как тихонько он начал спиваться.

Но с того дня, как в нашем доме появился Тай, нам стало не до жалости к себе. Мы делали все, чтобы спасти его, выходить и дать ему возможность выжить. Постоянные перевязки на лапки, промывание глаз специальной жидкостью, обработка ушек.

А потом и сам Тай не давал нам заскучать. Еще только начав идти на поправку, он был очень игривым, от него нельзя было утаить фантиков от конфет или клубок ниток… Куда бы мы их не прятали, он всегда находил и снова начинал шелестеть или запутываться в нитки…

Уже потом, уезжая обратно в Москву, я не боялась оставлять папу одного. Потому что он был не один — у него был Тай.

С Ольгой Матвеевной договорилась о другой комнате в общежитие, потому что жить с Юлей я больше не хотела. Но это не означало, что я не увижу ее в универе. Ее и Кирсанова. А если они будут вместе? Плевать, мне плевать на них обоих…

Но Женю я больше не видела. Особо не интересовалась, где он пропадает, но как-то вскользь узнала, что он уехал в другой город. Так даже лучше. Если бы еще и Юля уехала, я была бы счастлива. Потому что не хотелось ворошить прошлое, не хотелось вспоминать тот день и свою вину в потере близкого мне человека…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Но Юлю я встретила, к своему большому сожалению. Она пыталась со мной поговорить, хотела что-то объяснить, просила выслушать. Но я не стала ее слушать и попросила больше никогда ко мне не подходить. Хорошо, в этом плане Юля оказалась понятливее Кирсанова, потому что с тех пор она реально оставила меня в покое…

А моя жизнь пошла своим чередом. На втором курсе у нас началась органическая химия, в которую я влюбилась еще больше благодаря чудесным преподавательским способностям Татьяны Ивановны. Теперь я стала чаще видеться с нашим куратором, из-за чего мы с ней даже подружились. Она помогла мне устроиться лаборантом в университете. Платили гроши, но этого хватало на пропитание и даже смогла откладывать ежемесячно небольшую сумму.

Моя жизнь кардинально изменилась, и в лучшую сторону… Вместо зачуханной деревенщины появилась женщина-вамп. Дурацкие очки, которые в последнюю нашу встречу похвалил Кирсанов, остались в деревне. На смену им сначала пришли аккуратные и женственные очечи с тоненькими стеклами, а потом — и линзы.

Я научилась краситься, почти полностью сменила свой гардероб. Родилась новая я, готовая сворачивать горы на пути к своей цели. И да, у меня появилась эта самая цель — я хочу стать профессором! Я хочу преподавать, и чтобы студенты слушали меня так же очарованно, как я Татьяну Ивановну.

Вместе со сменой имиджа переменились и черты моего характера. Я стала жесткой, самоуверенной, независимой и… непредсказуемой. Страхи, которых раньше у меня было хоть отбавляй, теперь улетучились и перешли на второй план.

Я могла неожиданно для себя сорваться и пойти кататься на каруселях, и даже на американских горках, только от мыслей о которых раньше меня бы словил мандраж. Я могла стоять на самом краю моста, удерживаясь за перила и смотреть в пугающую меня раньше глубину реки. Я могла много чего…

А еще я стала очень уверенной в себе. Без проблем заводила новые знакомства, напрочь забыв о том, что когда-то была интровертом. Я начала тянуться к людям и понимала, насколько это здорово… Просто общаться, узнавать о чьих-то интересах, делиться собственными…

И однажды я познакомилась с человеком, который своим примером доказал, что нужно жить, стремиться к чему-то, не просиживать штаны на одном месте… Я уже оканчивала универ, когда встретила его — Вадика. Он был немного старше и совсем не похож на парней, с которым я общалась раньше… Житейский опыт и некая мудрость читались в его глазах…

Мне снесло крышу от него, от его мотоцикла, от адреналина, что заставлял испытывать этот мужчина. За год наших отношений я успела перепробовать все — и альпинизм, и прыжки с парашюта, прыжки с тарзанки… Короче, каждую неделю он устраивал для меня что-то подобное… Благодаря ему я понимала, что моя жизнь раньше была скучной.

С ним я была импульсивной, совсем не похожа на саму себя. Однажды также импульсивно мы подали заявление в загс, а потом даже расписались. Но уже через неделю совместного быта поняли, что поторопились. Вадику нравилась свобода и независимость, а я понимала, что такой расклад меня не устраивает. Поэтому мы разбежались так же быстро, как и сошлись…

Но этот мужчина дарил мне хорошие воспоминания, и я никогда не держала на него зла. Вместе с тем, он дал мне новую фамилию и штамп в паспорте. Мы не виделись уже много лет, я даже понятия не имею, что с ним. Но я все еще замужем!

Год экстремальной жизни оставил в моей памяти очень много приятных воспоминаний, которых мне с лихвой хватит до конца моих дней. Так что после расставания с Вадимом вернулась к привычной и скучной жизни, снова начала бредить любимой химией, опять подалась в родной универ. Пару лет мне понадобилось на то, чтобы получить звание магистра, а потом — и доктора наук… И я шла к своей мечте. Ректор всегда держал меня на хорошем счету, наверное, чувствовал себя виноватым за тот случай. Но я никогда не считала Дмитрия Алексеевича в ответе за косяки Кирсанова…