Развод. Ты ее копия - Александра Багирова
В этот момент мой безымянный палец в моменте будто кислотой обжигает. А живот скручивает адской болью, кричу, надрывая голосовые связки, не в силах с нею совладать.
Глава 4
Дальше все как в черном, едком тумане. Боль такая, что в ушах звенит, реальность искажается. Максим суетится, вызывает скорую.
Поскольку беременность сложная, муж позаботился, чтобы у меня был врач, который доступен в любое время суток. Он так тщательно выбирал клинику, все по сто раз проверял. А не могла нарадоваться, как мне в жизни повезло.
Мысль обрывает новый адский спазм.
— А что, хороший ход, — доносит до меня ядовитый голос.
— Нат, вот сейчас заткнулась. Исчезла, — рявкает Максим. И я узнаю его бескомпромиссную жесткость, когда ситуация того требует.
Но это все не важно сейчас. Главное — это жизнь моего сыночка. Я не могу его потерять. Еще будучи в детском доме, я мечтала, что стану мамой и подарю своему ребенку всю ту любовь, которой была лишена.
— Макс, его надо спасти, — я даже не понимаю, говорю это в мыслях или в слух.
Чувствую его руки, его губы, горячее дыхание, и на миг кажется, что все как раньше. Я за мужем как за каменной стеной. Именно такое ощущение он мне всегда дарил.
Дальше скорая, врачи, клиника и страх, черный, жуткий, опоясывающий. Страх за малыша вытесняет все на десятый план.
— Живи! Мой милый, мамочка тебя так любит и ждет! Живи! Умоляю тебя! Живи! — неустанно повторяю, как заклинание. Как молитву.
Со всем можно справится, только не с потерей малыша.
А потом темнота. Не уютная, вязкая, липкая, и там тревоги, страхи и кошмары. И пустота. Я проваливаюсь в нее, ища спокойствия, но его нет.
Первое ощущение — меня гладят по голове. Теплая, родная, заботливая рука. Миг приятного забытья. Без воспоминаний об ужасах. А потом они накатывают одной, удушающей волной.
Распахиваю глаза. Макс сидит рядом. Лицо участливое. Заботливое.
В каком-то диком страхе опускаю руку на свой живот.
С губ срывается судорожный выдох… Мой малыш со мной… Я его чувствую. Он не ушел. Не оставил меня.
Слезы текут по щекам.
— Ну что ты, Наташ, — Макс вытирает их заботливо. — Не плач, моя хорошая. Мы вовремя приехали, наш малыш в порядке.
— Вовремя… — дальше слова застревают в горле.
Я вообще не была бы тут, если бы вчера на меня не обрушилось столько грязных откровений.
— Наташ, тебе надо думать о своем здоровье. Не волноваться. Не переживать, — он целует меня в губы. — Я мигом, только врача позову.
Приходит доктор. Его я хорошо знаю, он мне нравится. Внимательный, участливый, умеет успокоить и рассказать все понятным языком. И сейчас он смотрит на меня своими серебристыми глазами, словно даруя заряд бодрости.
— Нельзя, Наташ, вот совсем нельзя себя так доводить. Мы сейчас все сделали, угрозы для малыша нет. Но если будете себя доводить, следующий раз все может быть гораздо хуже. Потому покой и только покой. Если вы будете себе хорошо вести, — подмигивает мне, — То через недельку подумаю, может отпущу вас домой, под строгим контролем мужа.
Вздрагиваю. Отворачиваюсь. Прячу слезы, которые так и норовят покатиться из глаз. А есть ли у меня теперь муж?
После ухода врача, возвращается Макс. С пакетами в руках.
— Я тут столько вкусного тебе накупил. Мамочка и сыночек должны хорошо питаться, — позитивно, бодро, словно и не было того ужасного вечера.
Но он был.
— Максим, а где будет жить твоя первая жена пока я тут? С тобой в квартире?
Глава 5
— Наташ… — ставит пакеты. — Не думаю, что нам стоит сейчас об этом говорить.
— Не называй меня больше этим именем, — цежу едко.
Меня реально аж передернуло, когда он так ко мне обратился.
— Но это же твое имя, — он берет стул и присаживается рядом со мной.
— Анфиса. Меня так назвали при рождении. Так меня и зовут. Я больше не играю в твои игры.
— Нет никаких игр, — смотрит на меня с нежностью.
Но не со страстью, с которой смотрел на нее. Нет, взгляд совсем другой. Отчетливо вижу разницу.
Снова сердце начинает колоть. Нельзя мне волноваться. А как запретить себе не думать? Тем более, я понимаю, что она осталась там, в квартире, которую я считала нашей. Я с ее именем, ее носом, у меня на ногтях даже розовый лак!
Сейчас хочется зубами его отгрызть.
— Да? А имя Наташа случайно?
— Поверь, все не так страшно, как ты себе напридумывала, — он хочет погладить меня по щеке.
Бью его по руке.
— Не трогай меня.
В глаза ударяет блеск. Смотрю на свой безымянный палец. А я в этой суматохе и страхе потерять малыша забыла. Но сейчас, едва я вспомнила, жжение возвращается.
— На… — запинается, — Любимая, нельзя себя так доводить. Ты же слышала, что доктор сказал?
Стягиваю с пальца кольцо. Кидаю им в мужа.
— Ты реально подарил мне ее кольцо?
Оно падает на пол. Макс вскакивает и начинает его искать. Движения спешные, дерганные. Находит и вновь возвращается на стул. Сжимает кольцо в руке.
— Нет! Глупости какие! Ната сказала, чтобы позлить тебя. Она еще та язва. Это твое кольцо, дорогая, — в глаза не смотрит.
— Врешь, Макс.
Он молчит. Сопит. Потом резко поднимает голову.
— Зачем ты это устраиваешь? Тебе сейчас надо думать о себе и малыше. Видишь, я рядом с тобой. Ты моя жена. Я тебя люблю, — он говорит нежно, тихо, с хриплым шепотом, который меня всегда завораживал.
Но что-то пропало в его словах. То, что дело их особенными.
А может они звучат также, просто моя вера стала таять. И глаза открываются, и я вижу мир совсем в других тонах.
— Ты делал из меня ее копию…
— Нет, Наташ, не делал, — берет меня за руку. Сжимает ее.
— Я сказала, не называть меня так!
— Прости. Только не нервничай. Я просто хотел изменить твою жизнь. Старался, чтобы ты забыла прошлое.
— А ее хотел видеть во мне.
— Нет! — мотает головой. — Я вообще не знал, что она придет. Я думал, никогда больше ее не увижу.
— Но подсознательно
