Её любимый американец (СИ) - Фринбот Руслена
- Не может быть! Только двенадцать? Так мало? Не может быть! - насчитав двенадцатую пассию, очень удивился, и принялся усиленно вспоминать ещё.
Сам же Виктор "уплыл" воспоминаниями в Одессу... именно там были все его увлечения, вся его жизнь... его город, любимый и незабываемый... Никакие годы американской жизни не могли бы вытеснить этот милый сердцу образ... Фонтанка, Ланжерон, катакомбы, в которых они в детстве пытались развлекаться, пока не запретили. А Привоз? О, это отдельная песня! Понемногу Виктор дошёл и до неё... своего главного увлечения.
...Этот дом отдыха стоял, практически, на берегу моря. Живя на Пятой Фонтанке, он иногда ходил туда вечером на танцы. Новые лица, новые женщины... Он не был таким уж большим любителем женского пола. Особенно после того, как молодая жена как-то незаметно исчезла из его жизни, сбежала, испугавшись трудностей. После этого даже думать о длительных отношениях не хотел, а тем более о женитьбе.
...Несчастье случилось после пяти лет совместной жизни. Виктор попал в довольно сильную аварию и был надолго парализован. Он не мог ни ходить, ни двигаться толком, и молодая супруга именно тогда оставила его. Мама сказала, что может, как бы, это понять, (молодые же оба были, ему двадцать пять, а ей и того меньше), но не сможет принять сердцем... Они с отцом всё сделали для того, чтобы поднять его на ноги. На это ушли долгие пять лет. Кто-то из друзей посоветовал одного лекаря, который и помог ему не только выздороветь, но и морально оклематься. Виктор усиленно занимался с ним йогой и это осталось у него на всю жизнь.
Знакомясь с женщинами, он искал в них хоть что-то, за что можно зацепиться душой. Но не находил. И бросал, толком не начав.
В тот вечер он, как обычно, пришёл просто так, ему и знакомиться-то не хотелось в этот раз. Притащил приятель, Лёвчик. Вот он точно был большим любителем! Ооочень большим. Не пропускал ни одной мало-мальски смазливой девушки или женщины. Виктор стоял у беседки и наблюдал за его ухаживаниями. Лёва подошёл к двум девушкам, явно приятельницам, и начал болтать с ними, хохмя и веселя. Девушки смеялись, что-то отвечали, но тут заиграла музыка и Лёва галантно пригласил одну, ту, что постарше, на танец, а вторая осталась стоять. Тоненькая, молоденькая... Совсем не в его вкусе. Да и возраст... Пожалуй на все десять лет младше на вид. Хм... Но что-то его заинтересовало, всё-таки, в ней и Виктор, сам не понимая, почему, подошёл и пригласил на танец.
Неожиданно, танец унёс их куда-то так далеко, что, когда они очнулись, увидели, что музыка закончилась, а они танцуют одни... Со смехом она увлекла его прочь, подальше оттуда. Долго бродили по парку. Потом пошли гулять по пляжам, от одного к другому. Они, как жемчужины, нанизаны на нить берега. Спустился вечер. Виктор был просто опьянён своей новой знакомой! Он не мог бы сказать, нашёл в ней то, что искал в других или нет. Просто понравилась и всё. Это трудно объяснить. Он пару раз попытался её поцеловать, но она тактично отклонила его поползновения. Лена... Чудесная девушка, чудесное имя. Талантливая... но это он выяснил много позже - и на пианино играла, и рисовала. И даже стихи писала. Без претензий, но очень милые. Двадцать дней пролетели незаметно, наступил день расставания и они обменялись адресами.
Потом были страстные письма, тоска в каждой строчке... Но их роман в письмах закончился через год. Умер под пластом жизненных неприятностей.
Неожиданно заболела мама. И Виктору стало не до писем. Он не ответил на её два письма и Лена писать перестала. Всё его свободное время уходило теперь на маму: лекарства, уколы, процедуры. Она стала раздражительная, мнительная, не разрешала прикасаться к себе никому, только он, Виктор, мог это делать. Болела мама почти год и тихо умерла во сне. А следом сник и отец, буквально через полгода "ушёл" следом за ней. Виктор остался один.
Как-то ему предложили командировку в Москву и он с радостью согласился.
4 глава
... Устроившись в гостинице, поехал в Чертаново, по адресу на письме... Что его там ждало? Вот дом... Вот дверь... Волнуясь ужасно, как мальчишка, он нажал на звонок. Шорох, клацанье замка и дверь открылась. На пороге стояла Лена... Она очень обрадовалась, но была как-то сдержанна. Просто улыбнулась, пригласила войти. Виктор, красный, как маков цвет, боялся подумать то, что в первую очередь бросилось в глаза - она явно поправилась... Уже сидя за столом на кухне, Лена рассказала ему, что долго ждала письма, хоть какой-то весточки, но он не писал. Она решила, что он просто забыл о ней...
Прошёл год. Как-то познакомилась с парнем, повстречались какое-то время, вроде, была неземная любовь, а потом... Лена не простила предательства. Но из гордости не стала цепляться за мужчину. Как сама выразилась - "приняла твёрдое решение расстаться", что и сделала.
Вот так... Мелькнула, конечно, мысль - сделать предложение, но она как-будто прочитала её и сказала, что никому не доверит воспитание своего сына, вырастит его сама - он будет самым чутким и замечательным, не способным обидеть женщину. И сама точно никогда не выйдет замуж. Если свой отец отказался от него, то уж чужому мужчине мальчик и подавно не будет нужен. Конечно, Виктор рассказал, почему не писал, но это уже не имело для неё значения...
Они ещё раз как-то увиделись, сыну её (она-таки родила сына, как хотела) было уже лет пять. Хороший, симпатичный мальчик. Погуляли, Виктор рассказал, что женился и у него тоже есть сын. Больше они не виделись.
...Зачем он всё это вспомнил? Давно вырос сын, женился и уехал в Австралию. Жена, разведясь с ним, уехала за сыном... Опять один...
У него было кафе в узкой улочке Нью-Йорка, не то,чтобы очень процветающее и знаменитое, но давало деньги на хлеб, так сказать, и отдушину для души. На стенах висели фото и картины с видами Одессы - Дерибасовская, Малый Фонтан, театр оперы и балета, семейка Лаоокон с сыновьями* (« Лаокоон и его сыновья », установлен в Одессе перед зданием Одесского археологического музея), памятник Дюку, красавцы парусники в порту...
Сегодня он пришёл на работу взъерошенный, невыспавшийся, и первое, что увидел, это Билл за столиком с тремя чашками кофе. Ага, тоже голова бо-бо! Две чашки уже были пусты, а из третьей тот прихлёбывал всё ещё горячий, крепкий кофе.
- Хелло, Виктор! Присаживайся! - широким жестом пригласил Билл, широко улыбаясь всеми тридцатью зубами. Двух уже, увы, не было.
Виктор вяло помахал рукой и прошёл в конторку за стойкой. Там снял летний пиджак, аккуратно повесил в шкаф и засмеялся - вспомнил, как Билл накануне, насчитав двенадцатую пассию, всё удивлялся, "неужели это всё".
Посетителей было маловато с утра. Только влюблённая парочка сидела за столиком у окна, держась за руки и шептали что-то друг другу, да в самом углу сидел дед с чашкой кофе и макал в него булку.
Билл сидел за стойкой - он по совместительству был барменом, а сам Виктор уселся с книжкой в глубине. Это был любовный роман, которые он, в принципе, терпеть не мог, кто-то из посетителей оставил, и он просто листал его от скуки.. Зазвенел колокольчик у двери и вошла женщина лет пятидесяти. Она рассеянно, мельком, скользнула взглядом по ним с Биллом и он заметил, что на нём она задержала взгляд чуть дольше, слегка прищурившись, как это делают люди со слабым зрением. Села у окна и достала какую-то брошюру. Мальчик-официант подошёл к ней спросить, что мэм желает. Дама заказала кофе, воду, лимон и горячую булочку.
...Елена вышла на улицу и окунулась в суету большого города. Эта суета её не раздражала, так как она сама из такого же города - в Москве и суеты, и толчеи хватает с избытком. Тем более - в последние годы. Она шла, разглядывая дома, витрины, рекламу, людей. В принципе, ничего пока исключительного, всё, как в любом городе. Она, чтобы не заблудиться и не приставать к людям с расспросами, шла всё время прямо. Но, наконец, утомилась и решила где-нибудь перекусить.Те кафе, бары и рестораны, что ей встретились по пути, были или слишком большие, или дорогие, или неуютные для неё. Ей хотелось чего-то домашнего, спокойного, хотя бы, на вид. Ради этого она решилась свернуть в переулок и, пройдя минут пятнадцать, остановилась у дверей небольшого заведения. Оно понравилось симпатичной вывеской и затейливой решёткой на двери. Елена толкнула дверь. Двое мужчин находились у стойки, двое сидели за столиком... Вот и всё. Замечательно! Никакого гвалта, тихо и - да, очень уютно!
