Бледная поганка - Елена Лабрус
— Врагов заводить легче, чем друзей, — пожала я плечами. Неслась в автосервис такая смелая, отчаянная, а теперь не знала, как объяснить. — Научи меня…
— Чему? Гайки крутить? — усмехнулся Варя. — В карты играть на верняк? (Насколько я помнила, это значило мухлевать).
— Трахаться, — выдохнула я.
— Пф-ф-ф… — издал он звук, будто набрал полный рот воды и выплюнул, рассмеялся.
Я гордо задрала подбородок.
— А что? Тоже побрезгуешь?
— Да видал я девиц и пострашнее, — оценил меня с ног до головы Варя. — Даж одну карлицу как-то на хую вертел. Из цирка лилипутов, — хохотнул он. — Ты из-за этого ревела, что ли? — пристально всматривался он в моё лицо.
А я надеялась, он не заметит. Хотя на что надеялась? Это ж Варя!
— Нет, — ответила я твёрдо.
— А я думаю, да, — прищурился он. — Неужели кто-то и правда побрезговал? Чтобы мужик отказался присунуть, да ни в жизть не поверю.
На самом деле я просто услышала трёп. Тупой трёп в коридоре универа.
«А Кисе?» — обсуждали девок мои одногруппники. Девиц на факультете «Теплоэнергетика и теплотехника» было всего три. Вот всех трёх и обсудили. — «Спрашиваешь! Кисе я бы вдул и не раз».
«А Солонине?» — «Вдул, но без гордости».
«А Поганке?» — «Не-е-е… Поганке ни за что. Кто вообще согласится трахать Поганку? Она поди целкой так и помрёт». И они заржали.
— Ты ж поди целка? — словно прочитал мои мысли Варицкий.
4
— А ты, сука, прям щепетильный, — хмыкнула я.
Кирилл Варицкий, по сути, откровенный бандит, когда-то зарабатывал на продаже краденых авто, которые сам же и воровал, а затем сбывал или разбирал на запчасти, имел проблемы с законом, дважды сидел, да и теперь был не самым честным предпринимателем.
А ещё трахал всё, что движется, и говорили, трахал с большим энтузиазмом и мастерством, за что и получил прозвище Чпокер.
— Блядь, нет. Но понятия имею, — снова смерил он меня взглядом, теперь более заинтересованным, что ли, словно сомневался. И это добавило мне смелости.
— Ты мне должен, Кирилл.
Он недовольно рыкнул.
— Ты мне тоже. Ну давай счёты сводить! Дело ж не в том, кто кому должен, Юнга. А в том, что ты мне как сестра. Я ж за тебя… — он сглотнул и покрутил головой, словно ему жмёт воротник.
И я могла бы весь день перечислять, кто кому и за что должен — мы знакомы с одиннадцати лет, то есть мне тогда было одиннадцать, а ему семнадцать. С тех пор мы с ним и огонь, и воду, и медные трубы, и чёртовы зубы прошли, но всё это сейчас, действительно, не имело значения.
— Я тебе не сестра, Кир. Мы вообще не родственники. Ты мне просто сосед, да и то бывший.
Да, именно так он мне однажды и сказал: «Я тебе просто сосед».
Кир сжал зубы, глянув на меня коротко, а потом усмехнулся:
— Тебе восемнадцать-то есть?
— Мне девятнадцать. — А то он не знал! — И да, я целка. Но что теперь, не баба, что ли?
— Да баба, конечно, — подтянул он меня за куртку, заглянул за шиворот платья. — У-у-у, а сиськи-то как торчат. Хочешь меня?
— Хочу, — соврала я.
Он засмеялся.
— Врушка. — Обернулся, посмотрел на продавленный диван. — Что прям здесь и сейчас?
— А ты куда-то торопишься?
— Да нет… — он прищурился. — Ты вроде сказала: научи меня? Ты в бляди что ли собралась?
— Сомневаюсь, что на меня будет спрос, — усмехнулась я.
— А чего ж тогда? — ждал он ответа.
— Ну, если кто-то на меня всё же польстится, хочу, чтобы ему понравилось, — выдохнула я.
— Кто-то вообще или кто-то конкретно?
Вот пристал!
— Так научишь?
— Я что тебе всратый коуч, что ли? — хмыкнул он.
— Ты всратый Чпокер, Кир. Чёртов гуру, мастер, сенсей, — льстила я напропалую. На что только не пойдёшь, чтобы тебя научили делать то, в чём хочешь стать лучшей.
— Ну хуй с тобой, — согласился он. — Давай снимай штанишки. Нет, погоди, я сам, — остановил мою руку, когда я поспешно стянула тёплые колготки.
— Хм… целки у меня, конечно, были, — опустился он на колени, задрал вязаное платье и сунул мне в руки подол. — Но чтоб кого-то учить… А что твой смазливый болван? (Для человека, который мне просто бывший сосед, он до хрена знал). Неужели не хочешь, чтобы он стал первым?
— У-у, — я отрицательно покачала головой.
Нет, твою мать, я не хотела, чтобы первым у меня был Сомов.
Неловкость, кровь, разочарование.
Он виновато одевается, я отчаянно пялюсь в стену, кусая губы.
Я хотела, чтобы, когда он меня трахнет (а он меня трахнет), то захотел бы остаться и трахнуть снова. Чтобы он хотел меня так, как никого и никогда не хотел. Чтобы больше не смог уйти.
Я слишком много поставила на эту карту — всё, что у меня было.
Я училась с ним в одном классе. Я училась с ним в одной группе.
Я караулила его зачисление на сайте Политеха, чтобы узнать, какой факультет выберет Андрей Сомов и подать документы туда же. И он выбрал грёбаную «Теплотехнику».
Я знала о нём всё (как мне тогда наивно казалось). Знала, чего он хочет, что любит, о чём мечтает. Знала, что ему предложить.
И у меня был шанс. Когда другие заржали, Сомов (его глубокий баритон я бы не спутала ни с чьим другим) уверенно сказал: «А я бы трахнул».
Чем всё это закончится в тот день мне было трудно даже предположить.
А Кир уверенно потянул мои трусики вниз…
5
— Урок номер один, — сказал Варицкий.
Я затаила дыхание. Если сейчас он скажет: «Стрижка что надо, но иди-ка ты домой, деточка», я, видимо, так и останусь девственницей.
«Кир, не делай этого, — мысленно умоляла я. — Если не ты, больше просто некому».
— Узнай, что нравится твоему мужику, — сказал он вместо того, чтобы отправить меня восвояси. — Вот этот выскобленный до синевы лобок или заросли погуще. Ты только побрилась, что ли? — спросил он и коснулся нежной кожи языком.
— Да, — я задрала лицо к потолку и задержала дыхание.
Только что. Приехала домой из универа, помылась, побрилась и пришла.
— Похвально, — ответил Варицкий. — Но, во-первых, станок лучше брать одноразовый и сразу выкидывать, чтобы не царапать кожу тупым лезвием. Ещё бриться тебя учи, — усмехнулся он. — А во-вторых, это
