Марис Соул - Никаких обещаний

— Да, наверное, вы правы, еще не так уж поздно. Я занимался ката под кото.

Она взглянула поверх его плеча в открытую дверь, но смогла разглядеть только край черного кожаного дивана и низкий кофейный столик красного цвета.

— А что такое «ката» и что такое «кото»?

— Ката — это набор движений, определенная последовательность поз боевого искусства, чем-то напоминающая балет. А кото — японский музыкальный инструмент, разновидность арфы.

— Арфы? — Эшли почувствовала, что морщит нос, но тот инструмент, который она недавно слышала, явно не походил на арфу.

— Вам не понравилась музыка?

Тон и выражение ее лица были слишком красноречивы, так как предшествующая ночь превратилась для нее в нестерпимую пытку благодаря его музыке. Несколько раз она чуть было не разрыдалась от этого монотонного отчаяния, и теперь честность победила этикет.

— Не очень.

— Не очень, — повторил он с усмешкой.

— Я хотела сказать, что эта музыка не похожа на ту, к которой я привыкла. Мне кажется, что кото… гм… несколько гнусавит.

— Ах, гнусавит, — Эрик снова усмехнулся. — Насколько я понимаю, вы предпочитаете оперные визг и блеяние.

Ну конечно же! Он слышал ее магнитофон.

— Извините, я утром, кажется, слишком громко включила музыку. Вы знаете, я пытаюсь вызвать у себя интерес к опере. Не очень успешно, правда. Я не подумала, что это может вас побеспокоить. Стены здесь такие тонкие! Мы все на это жалуемся. Но имея соседом мистера Бернстайна, жившего рядом со мной до вас, я никогда не волновалась по поводу шума. Он был глуховат.

— В Японии у всех комнат очень тонкие стены. Я научился отрешаться от любых посторонних шумов.

— Обычно я слушаю софт-рок.

В принципе, Эшли понимала, это не имеет никакого значения. То, что они обсуждали, сводилось к громкости звука, а не к их личным вкусовым пристрастиям.

— Я больше не буду громко включать музыку.

— Я тоже больше не буду.

— За исключением вечера в эту пятницу, — продолжала она. — Боюсь, в пятницу будет многовато и музыки, и шума. Вы уже слышали о вечеринке? — Она не стала ждать, пока он ответит: — Я пригласила коллег, друзей и многих из нашего дома. Если вы пока еще ничего об этом не слышали, можете считать себя приглашенным. Начало в девять. Смокинги и вечерние платья не обязательны.

— Чарли мне что-то говорил о вечеринке, — рассматривая ее лицо, рот, Эрик, казалось, раздумывал над приглашением, затем он отрицательно покачал головой. — Спасибо, но это было бы неразумно.

— Неразумно? — его ответ удивил и разочаровал Эшли. — Но почему «это было бы неразумно»?

— Потому что… — он колебался, не зная, что сказать, запустив при этом руку в свою густую шевелюру.

Она внимательно наблюдала, как длинные, изящные пальцы захватывают тонкие вьющиеся пряди, и в какое-то мгновение ей показалось, что она сама чувствует шелковистое касание его волос, их нежную теплоту.

Слова Эрика вернули ей ощущение реальности:

— Я не смогу прийти, потому что мне нужно повозиться с кое-какими бумагами, — сказал он. — Я открываю додзо, школу боевых единоборств, и, приступив к делу, обнаружил, что законы штата Мичиган требуют проведения большой предварительной работы, нужно исписать целую гору бумаг.

Эшли знала, что такое работа с бумагами. Она занималась бумагами на службе и часто брала работу на дом. Эшли знала также и то, как важна тишина в те часы, когда ты занят работою с бумагами. Итак, либо Эрик просто ищет отговорку, либо он не представляет, насколько грандиозная готовится вечеринка.

— Будет множество людей, — сказала она, — может быть, целая сотня, если все придут. С девяти часов стены станут ходить ходуном. Я не думаю, что вам удастся поработать.

— Ходить ходуном… — он рассмеялся глубоким и мелодичным смехом.

— И все-таки приходите, — настаивала Эшли. — Сделайте перерыв в своей работе. Я уверена: вы хорошо проведете время.

Он решил было ответить что-то, но передумал и просто покачал головой.

Сдержанность Эрика интриговала Эшли. Она предлагала ему бесплатную выпивку и закуску и всего в нескольких шагах от его двери, а он отказывается! Она задумалась о причине этих странных колебаний.

— Послушайте, что бы вам там ни говорил Чарли, я вовсе не изголодавшаяся по мужчине искательница спутника жизни.

— Чарли ничего подобного не говорил.

— Вот как? Ну, я крайне удивлена. Он постоянно твердит, что мне следует выйти замуж, что мне нужен, на худой случай, просто мужчина. Я хочу, чтобы вы знали, если вам придется услышать нечто подобное, что это идея Чарли, отнюдь не моя.

— Вас не интересуют мужчины? — спросил Эрик, и его брови удивленно поднялись.

— Нет, я вовсе не это хотела сказать. Я только не хочу, чтобы вы думали, будто я бросаюсь на шею первому встречному.

— А-а…

Она почувствовала, что заходит слишком далеко. И потом, почему ее должно беспокоить, придет он на вечеринку или нет?

Она переутомилась. Да, да, несомненно переутомилась. В этом все дело. Утром Эрик Ньюмен покажется уже совсем другим человеком. В свете нового дня ей будет совершенно безразлично, придет ли он на вечеринку или будет работать над своими бумагами, станет неинтересно и то, что сказал или не сказал ему Чарли, и уж совсем равнодушна она будет к этим глазам, которые сегодня кажутся ей самыми чарующими из всех, какие когда-либо заглядывали в ее глаза.

Не в состоянии отвести от него взгляд, Эшли стала медленно отступать.

— Было очень приятно с вами познакомиться.

— Взаимно, — Эрик вежливо, почти официально, наклонил голову, не сводя глаз при этом с ее лица.

Но она не ушла… Эшли понимала, что сон может несколько отрезвить ее, но Эрик Ньюмен все равно не станет другим человеком. Все, что с ним связано, — загадка: его внешность, почти восточная манера говорить, хоть и без малейшего признака акцента, его работа.

— Вы на самом деле ниндзя?

— Я буду преподавать ниндзя-цу в моем додзо, если вы это имеете в виду. Вместе с каратэ, дзюдо и другими видами боевых единоборств. Вас это интересует?

— О нет. Я не люблю насилие… и, кроме того, у меня нет времени на подобные вещи.

Особенно сейчас. С того самого мгновения, как он открыл дверь, Эшли ощутила какое-то непонятное воздействие, исходящее от Эрика, некое подобие гипноза, она чувствовала, что с каждой минутой все более оказывается в его власти, и у того, что происходит с ней, должна быть какая-то причина.

— Я читала, что ниндзя могут гипнотизировать окружающих. Это правда?

Едва заметный намек на улыбку коснулся его губ.