Кэтрин Бритт - Дуэль сердец

Они продолжали уплетать сочные бифштексы и улыбаться друг другу, как вдруг мысли Гейл захватило воспоминание об утреннем случае в банке. Какая досада, придется ждать до конца месяца, чтобы получить деньги!

Тэдди поднял глаза от своего быстро исчезающего бифштекса, когда она громко вздохнула.

— Ты вздыхаешь? Хочешь еще бифштекс?

Гейл посмотрела в свою тарелку и обнаружила, что аппетит у нее пропал.

— Нет, благодарю. С меня хватит. Не могу смириться с тем, что вчера вечером в казино я лишилась всей наличности. Теперь придется ждать возвращения папы, чтобы наполнить карманы.

Тэдди понимающе улыбнулся:

— У меня есть несколько фунтов, могу одолжить тебе, если хочешь. А еще лучше нам попробовать выиграть что-нибудь в казино. Мы много проиграли, так что сейчас фортуна должна быть на нашей стороне. Если отыграемся, разделим выигрыш поровну.

Гейл рассмеялась:

— Деньги от тебя я не возьму, глупый, но вот сходить в казино я не прочь. Хотела бы немного развлечься. Но знай, я огорчусь, если ты опять проиграешь.

Он ободряюще улыбнулся:

— Шестое чувство мне говорит, что сегодня у меня удачный день.

— Но только не у меня, — серьезно произнесла Гейл и рассказала о происшествии в банке.

Он скривился:

— Эта история напомнила мне о моем сводном брате Лансе. Он англичанин, окончил элитный колледж, и все такое. Ланс обожает игру, и он может позволять себе это. Мало того, что он получил большую часть наследства моего отчима, так еще его крестный отец, крупный банкир, сделал его своим наследником.

— Весьма интересно, — сказала Гейл, улыбнувшись официантке, принесшей им кофе. — Он сейчас в Лондоне?

— Нет. В фамильном имении. «Башни ван Элдинов» находятся в Сассексе. Брат унаследовал его от своего отца, но мать и я можем приезжать и уезжать, когда нам вздумается. Ланс работает в американской компьютерной корпорации. Он — математический гений и получает бешеные деньги за свои изобретения, которые он успешно продает в Нью-Йорке.

Гейл наморщила нос:

— Какая скука! Даже если это приносит доход! Держу пари, он — один из тех рассеянных чудаков, которые надевают левый ботинок на правую ногу.

Тэдди опустил три кусочка сахара в кофе и пояснил:

— Совсем наоборот. В юности он был лихим парнем.

Гейл изящным жестом поднесла к губам чашку.

— Ты говоришь о нем как о старике. Сколько ему лет?

— Около тридцати, и он бакалавр — по крайней мере, был им, когда последний раз писал домой пару недель назад. Он красавчик, а девушки любят таких парней, но у него нет времени на общение с ними. Ланс немного циник, но я люблю его. — Тэдди сказал это искренне — Гейл всегда ценила в нем такое добродушное отношение к людям.

— Замечательно, по крайней мере, он работает, даже если он — будущий Онассис.

Одним глотком он выпил кофе.

— Не важно, что я пока еще учусь. Ланс заставит меня работать, когда вернется. Он не терпит бездельников, даже когда они имеют достаточно средств, чтобы ничего не делать. — Тэдди, немного смутившись, посмотрел на нее. — Какие у тебя планы на сегодня?

Гейл поставила пустую чашку.

— Отправлюсь к бабушке с дедушкой на чай. А у тебя, наверное, великие планы?

Он с сожалением покачал головой:

— Хотелось бы, но я везу маму в Сотби. Она заинтересовалась одной картиной, которую сегодня выставляют на аукционе.

Когда они расстались, Гейл поехала к родителям отца в Гринвич. Она преодолела пять миль от Тауэрского моста в сторону графства Суррей. Дом располагался за рекой и фасадом выходил на Собачий остров.

Говорили, будто Собачий остров так был назван Чарльзом II, который устроил на нем псарни, когда жил в гринвичском дворце.

Гейл любила Гринвич. Летом набережная пестрела яркими клумбами гераней и петуний, заборчики были аккуратно побелены. Особенно приятно было завтракать на веранде, наблюдая движение судов по реке. Большинство посетителей дальше набережной не забредали, и поэтому мало кто посещал очаровательный зеленый холм Гринвичского парка с его живописным зданием Королевской обсерватории, венчавшим вершину словно корона.

Ее собственный дом с маленьким садиком располагался недалеко от Вест-Энда, где жизнь била ключом. Поэтому Гейл обожала тихий дом в Гринвиче. Сэм Пемблтон, ее дедушка, был одним из известнейших адвокатов и все еще активно практиковал.

Морис Пемблтон унаследовал проницательный ум и добрый юмор своего отца. Эти два полезных свойства и обеспечили ему успех крупного бизнесмена и финансового гения.

Гейл застала бабушку за прополкой одного из многочисленных очаровательных цветников ухоженного и хорошо спланированного сада, простиравшегося до самой реки. Голубое платье, в котором была бабушка, скрадывало ее годы.

— Привет, дорогая, — ласково сказала она, целуя Гейл. — Твоего дедушки пока нет, но он обещал вернуться к чаю. — Она сняла рабочие перчатки и указала в сторону террасы. — Давай посидим на улице. Сейчас слишком хорошая погода, чтобы находиться дома.

Полли Пемблтон наслаждалась счастливой замужней жизнью. Ее лицо было гладким, а синие глаза отражали спокойствие и душевный мир женщины, нашедшей совершенного партнера в браке.

— Ты получила весточку от своего отца? — спросила она, когда они расположились на террасе.

Гейл вытащила из сумочки сигарету и зажигалку.

— Давно. Ты знаешь папу, он не из тех, кто часто пишет письма.

Полли Пемблтон наблюдала, как Гейл закуривает сигарету.

— Я надеюсь, что у него все хорошо, — сказала она, понизив голос. — Мне показалось, он плохо выглядел в последний раз, когда был здесь. Твой отец слишком много работает. — Она вздохнула. — И он не становится моложе, дорогая.

Гейл аккуратно выпустила струйку дыма.

— С папой все в порядке, — сказала она небрежно. — У него отменное здоровье, и он никогда не болеет.

Полли внимательно посмотрела на нее. Гейл сидела изящно, настороженно выпрямившись, что добавляло ей обаяния. Строгий профиль, стройная фигура — все говорило об аристократизме и элегантности. В настоящее время даже в лучших семействах распространилась привычка сидеть небрежно развалившись. Слава богу, Гейл это было несвойственно. Девушка изнежена, и ей предстоит еще познать все тяготы жизни. Однако Полли больше беспокоилась о сыне, потому что знала, как он несчастлив. Его жена умерла много лет назад, Хильда Ламберт была единственной женщиной, кем он по-настоящему заинтересовался. Полли часто и подолгу размышляла о роли, которую она сама взяла на себя, чтобы разлучить их. Она не ожидала от Гейл понимания. Гейл еще совсем ребенок, к тому же сильно избалована, но все же Полли решила намекнуть ей, что может случиться в ближайшем будущем.