Сьюзен Оттмен - Ты — моя

После такого вступления женщина не решилась сразу назвать себя. Она пересекла палату и встала рядом с кроватью.

— Я же сказал, что не хочу есть! Ради все... — Он прервал себя на полуслове и, задрав подбородок, принюхался. — Духи... мне показалось...

Он затих и провел рукой по волосам.

У Элси так дрожали руки, что посуда дребезжала на подносе. Стараясь ничего не разбить, она поставила его на стол у кровати и повернулась, чтобы получше рассмотреть любимого. На нем была шелковая пижама и халат кофейного цвета. Наверное, кто-то привез ему из дома. Или это не его?

Почему бы секретарше не купить пижаму и халат для своего шефа, сообразуясь со своим вкусом?

Уверенность Элси в себе вновь была поколеблена, ведь она совершенно не знала, как Гарс жил в этой стране. Обрывки информации, которые она получала из разговоров по телефону или писем, никак не подготовили ее к нынешней ситуации.

Лицо ее мужа почти не изменилось, разве что складки в углах рта стали глубже, а изгиб губ — циничнее. Однако он был все так же красив броской мужской красотой, и молодая женщина удивилась и обрадовалась этому. Наверняка он настоял на том, чтобы бриться самостоятельно. В нескольких местах осталась щетина, чего просто невозможно было представить раньше. Волосы у него отросли, он похудел и вполне выглядел на свои тридцать два года, но для Элси был таким же совершенством, как и три недели назад.

Словно завороженная, она смотрела на его попытки сложить вещи. У него это плохо получалось, к тому же он разозлился, когда одна из кассет упала с кровати на пол, и выругался. Словно чьи-то ледяные пальцы сжали ее сердце. Не отрывая руки от кровати, Гарс обогнул ее и встал на четвереньки.

Почти бессознательно она устремилась ему на помощь, но он вскинул голову и этим движением остановил ее, напомнив ей заарканенного жеребца.

Элси вздохнула, а он «уставился» прямо на нее своими красивыми карими глазами, в которых застыла ярость. Она не могла поверить, что он не видит ее.

— Какого черта вы здесь делаете. Вы ведь не миссис Лейтер. Она-то уж знает, что мне не надо надоедать с едой,— холодно проговорил он. Элси вздрогнула.

Ей не понадобилось много времени, чтобы опять взять себя в руки и внимательно всмотреться в его лицо. Никаких шрамов. Правда, доктор Траут сказал ей, что удар пришелся на ту часть головы, где росли волосы. Внешне Гарс остался таким, как был.

Загар, который не сходил с него круглый год, придавал ему здоровый вид, хотя она понимала, что с нервами у него теперь не все в порядке.

— Ну, насмотрелись? — гаркнул он, так что она подскочила на месте. — Вам не говорили, что пялиться на слепого неприлично?

Элси пришла в ужас. Перед ней был незнакомый мужчина в облике Гарса. На лбу у нее выступили капельки пота. Ну вот, она ведет себя в точности так, как вести себя нельзя.

— Гарс...

Голос у нее дрогнул.

Он то ли вздохнул, то ли застонал, словно в комнате разорвали кусок шелковой ткани.

— Господи, это ты, — прошептал он с неизвестной и непонятной ей интонацией и побледнел, потом встал. — Элси...

Ее имя донеслось до нее словно из потаенной сумеречной пещеры, выдавая его истинные чувства, и

Элси немножко ободрилась.

— Я, Гарс. — Она бросилась к нему. — Ты должен был прилететь в Канзас, но теперь я все знаю и прощаю тебя,— прошептала Элси, обнимая его за шею и прижимаясь к его губам со страстью, рожденной всем пережитым ею за последние два дня.

Он не поддался ей, но она не сразу это поняла, только когда он отстранил ее от себя и попятился, наткнувшись на выступающую ручку, с помощью которой кровать можно было поднимать и опускать.

Тогда он опять выругался и задышал так тяжело, будто ему не хватало воздуха.

— Что ты тут делаешь?

Он проговорил это с такой ледяной враждебностью, что она растерялась.

С трудом ей удалось проглотить комок в горле.

— Странный вопрос ты задаешь жене.

Он сунул сжатые в кулаки руки в карманы халата и с каменным лицом отвернулся от нее.

— Ты знаешь, что здесь ты мне не нужна. Я все сказал тебе в письме.

С бьющимся сердцем она подошла к нему.

— В каком письме?

— Которое я продиктовал секретарше в этой палате. Она обещала отослать его.

— Гарс... Я не получила письма. Клянусь тебе.

Он долго молчал, не зная верить ей или нет.

— Предположим, ты говоришь правду. Все равно я не понимаю, зачем ты тут. Мы договорились, что я приеду к тебе.

Элси облизала губы.

— Доктор Траут вчера утром позвонил твоему отцу и рассказал о несчастном случае, а твой отец сообщил об этом мне. Я собралась и первым же самолетом вылетела в Найроби. — Побледнев, он вцепился в спинку кровати так, что побелели костяшки пальцев. — Гарс, почему ты сам не позвонил мне? Почему не позволил разделить с тобой горе? Ты же знаешь, я бы тотчас же была здесь.

Она хотела взять его за руку, но он отдернул ее и отошел подальше. Прежде он никогда не отвергал ее ласк, и ей стало больно.

— Тебе не надо было прилетать,— мрачно проговорил он, перебирая вещи в чемодане и с трудом сдерживаясь, чтобы не вышвырнуть все обратно. — Я послал тебе письмо. Совершенно очевидно, доктор Траут поторопился, хотя, наверное, действовал из лучших побуждений. В письме я подробно объяснил тебе, почему ты не должна быть здесь и почему наш брак нельзя считать состоявшимся.

Она набрала полную грудь воздуха, стараясь ничем не выдать своих чувств.

— Но, поскольку я все-таки здесь, ты можешь сказать мне все непосредственно.

Она смотрела, как он нащупывает ручку чемодана, как пульсирует жилка у него на виске и как еще больше побледнело его лицо.

— Уезжай, — непреклонно повторил он. — Тебе здесь нечего делать.

Он попытался закрыть чемодан, но у него ничего не получалось, потому что мешал бритвенный прибор.

Несмотря на все приготовления, Элси никак не ожидала подобной жестокости, которой раньше не замечала в характере Гарса. Перед ней был отвергающий ее любовь незнакомец. Ей даже пришло в голову, что, если она посмеет еще раз прикоснуться к нему, он отшвырнет ее от себя.

— Мы поженились три недели назад, и я ношу на пальце твое кольцо,— прошептала она. — Я приехала домой. Ты ведь не забыл, что мы поклялись быть вместе в горе и радости?

— Элси, я ослеп.

— Но ты ведь живой! — воскликнула она. — Когда я узнала о несчастье, я стала молить Бога только об одном, чтобы ты не умер. Слепота — это, конечно, ужасно, но мы осилим ее. Я тебе помогу. Я все сделаю для тебя.

— Нет! — Она слышала, как он тихо выругался, и до боли сцепила руки. Другая на ее месте уже давно вспомнила бы все предостережения и оставила его в покое. — Нет никаких «мы». Я сказал доктору Трауту: никаких посетителей.