Элис Маккинли - Камелии для Камиллы

— Ты не представляешь, — продолжал возмущаться Ник, — но мама знает о Дубае вдвое больше, чем местное население. Она сообщила невероятные подробности о необходимых мерах предосторожности.

— Она просто беспокоится, — улыбнулась Камилла. — Это нормально. Ты ведь никогда не уезжал от нее, только когда учился.

— Да, совсем забыл. Я нашел тебе таблетки. Как раз шел отдать, когда раздался телефонный звонок.

И снова заерзала на телефоне в старинном стиле трубка с мраморной ручкой.

— Твоя очередь, — съехидничал Ник, жестом приглашая Камиллу к разговору. Оба поняли, что на этот раз, вероятно, звонит встревоженная мать Камиллы Валери Мэтьюз.

— Алло!

— Дорогая, как вы доехали? Все ли в порядке? — Мягкий ласковый голос приятно ласкал слух.

— Все отлично, мама, устраиваемся, — улыбнулась Камилла. — Погода замечательная, номер восхитительный.

— Ну и хорошо, — заключила Валери. — А то мне звонила мать Ника. Говорит, будто он встревожен и не захотел с ней говорить.

Камилла рассмеялась от души.

— Мама, ты же ее знаешь. Она целых пятнадцать минут разговаривала с Ником, проводила инструктаж по технике безопасности. Он под конец уже был готов убить ее прямо по телефону.

— Боже! Дочка, какие ты слова говоришь! Убить!

— Я же шучу. Мама, у меня правда все отлично. И у Ника. Лучше не бывает. Сейчас разложим вещи и идем осматривать город. Все восхитительно. Правда.

— Вот и отлично. Веселитесь, отдыхайте. Если что, сразу звони. Я оставлю включенным автоответчик. Кстати, вы собираетесь заехать домой перед тем, как отправитесь к отцу Ника?

— Нет. Нам не стоит кататься туда-сюда. Сразу отсюда поедем к нему, погостим — и назад.

— Ладно. Буду ждать. Пока.

— Пока, мама. — Камилла повесила трубку.

— Кажется, свободны. — Ник воздел руки к потолку. — Хвала Аллаху и пророку его Магомету!

— Ты осторожнее с такими выражениями на улице. Ведь это мусульманская страна, — наставительно заметила Камилла. — Сам знаешь, они веротерпимостью не отличаются. А уж подтрунивать над собственной религией не дадут никому. Я недавно читала в одной газете, что какой-то американец среди арабов позволил себе неблагосклонно отозваться об исламе. Спустя три дня его нашли мертвым.

— Ну… — Ник пожал плечами. — Здесь-то нас никто не слышит, подумаешь.

— Ладно, хватит на эту тему, — махнула рукой Камилла. — Осмотрю номер и разложу свои вещи.

— А я пока спущусь в холл и узнаю, где можно выгодно обменять деньги. — Ник вышел, через мгновение входная дверь хлопнула и Камилла осталась одна.

Итак, номер. Он состоял из четырех довольно просторных комнат, каждая из которых претендовала если не на оригинальность, то хотя бы на наличие вкуса у того, кто занимался интерьером. Как дизайнер Камилла сразу оценила это. Спальня в нежно-зеленых тонах с шелкографией на стенах. Узор ткани очень симпатичный: мелкие белые цветы. Камилла подошла и дотронулась до узора: работа, конечно, машинная, но высокого качества. Нитки отливали каким-то стальным блеском. Шторы были сделаны из той же материи, однако цветы на них… Камилла засомневалась. Нет, точно. Цветы на шторах были определенно больше. Еще интереснее ей показался паркет. Он был тоже зеленоватый. Камилла даже заподозрила, что это не просто пропитанные краской доски или тонированный лак сверху, а особый вид дерева. И, насколько она помнила из курса материаловедения, очень дорогой. Что ж, тем лучше.

Камилла прошла в другую комнату. Она была решена в более современном стиле. Через огромное окно проникало много света, здесь стояли высокие серванты с зеркальными дверцами, составленными из мелких осколков. Попадая на них, свет рассеивался, в результате солнечные зайчики улыбались в углах комнаты, на стенах, на полу, подобно хитрым светлячкам. Здесь преобладали желто-золотые тона и все словно сияло.

Две другие комнаты тоже были великолепны. Камилла прошла в спальню и, выпив таблетку аспирина, принялась раскладывать одежду по ящикам комода. Прямо над кроватью располагался кондиционер, а справа, у самого окна, — сейф. Первое, что сделала Камилла, — убрала в него все документы. Так спокойнее. Она много раз слышала истории о том, как люди, приехав на отдых, остаются в арабских странах навсегда. У них крадут документы, а потом… Короче, они исчезают. Особенно женщины.

Наконец все вещи были разложены. Камилла решила посмотреть, нет ли чего особенно привлекательного в холодильнике. Он оказался доверху забитым всякой всячиной: пиво, джин, шампанское, продукты быстрого приготовления, причем лучших европейских фирм, консервы, но главное — пять сортов мороженого. Камилла очень его любила. С самого детства. А в такую жару что может быть лучше! Взяв тарелку, она положила себе столько этого замечательного лакомства, что под конец, окинув взглядом украсившую фарфор горку, уже засомневалась в своей способности столько съесть.

Камилла вернулась в спальню и, усевшись на кровать, в изголовье которой весьма кстати висел какой-то зимний пейзаж, включила телевизор. Пульт, почти круглый, показался ей поначалу странным, но потом она пришла к выводу, что такая форма куда удобнее обычной прямоугольной.

По телевизору, вероятно, шли новости. Камилла уставилась на экран, но уже спустя мгновение уткнулась в тарелку. Чалмы и галабии — традиционная арабская одежда, скуластые загорелые мужчины и непонятная гортанная речь быстро ей наскучили. Стоило поискать англоязычные каналы, наверняка их здесь немало. Но Камилле было лень. И к тому же мороженое буквально очаровало ее своей холодной сладостью. Красота, да и только. Вдруг… Да, диктор второй раз произнес это сочетание звуков. Камилла где-то уже его слышала. Совершенно точно. Аби Джахар Луми Кураб. Эти слова насторожили ее. Она подняла глаза и чуть не вскрикнула. С экрана на нее смотрел человек с голубыми до неестественности глазами. Почти старик, но еще довольно подтянутый, хотя галабия скрывала фигуру. Широкие плечи. Загар. Камилла где-то его видела. Или не его, а кого-то очень похожего. Однако память от жары или просто от незначительности какого-то жизненного эпизода, связанного с этим мужчиной, не выдавала ничего определенного. Только обрывки фраз… Какие-то жесты. Камилла даже не могла вспомнить: знала ли она этого человека лично или просто когда-то давно видела по телевизору. И все же мужчина произвел на нее сильное впечатление. Особенно глаза. Пристальный, пронзительный взгляд. Камилла не могла отделаться от ощущения, что он смотрит именно на нее. Ей даже стало не по себе. Диктор снова повторил имя этого человека. Если бы только понять хоть что-нибудь из его речи, Камилла смогла бы вспомнить что-нибудь об этом человеке. Ощущение тайны и страха не покидало ее. Она нажала кнопку на пульте. Телевизор замолчал. Ощущение присутствия постороннего осталось в комнате.