Эмили Роуз - Счастье за доллар
Неужели когда-то, в прошлой жизни, это ей вышколенный дворецкий желал приятного дня? И толпы друзей каждый вечер после работы — неужели и такое тоже было?
Короче, надо срочно найти новое хобби. И звонок другу за подсказкой в ее положении исключен. Придется полагаться на саму себя. Но, пожалуй, этим она займется завтра.
А сейчас надо как-то убить время перед сном. Если днем в делах часы летели незаметно, то вечером немилосердно тянулись, как резина. Ну как еще измотать себя, чтобы заснуть? Даже братьям нельзя позвонить! Отчаяние вот-вот готово было охватить ее с новой силой. Нет, она должна победить!
Надя заставила себя улыбнуться и, повернувшись к окну, кивнула своему отражению с гораздо большим энтузиазмом, чем испытывала на самом деле. Может, пойти включить видео?
Но как только она направилась к DVD-плееру, ей вдруг послышался какой-то непонятный приглушенный звук. Кажется, он донесся из холла… Интересно, кто это ходит в такой час? Для прислуги из соседней квартиры слишком поздно, а грабителю проникнуть сюда через бдительную охрану можно только в том случае, если он человек-невидимка.
Кто же это может быть? Может, Грампи? Или Гэри, ночной охранник, который с первого дня невзлюбил ее? Впрочем, никто из охраны ей не симпатизировал.
Нет, Грампи в это время не дежурит. Изнемогая от любопытства, она крадучись направилась в коридор и приникла к дверному глазку.
На площадке спиной к ее двери стоял какой-то высокий мужчина и собирался ключом открыть дверь квартиры напротив. Она невольно отметила, про себя, как прекрасно он сложен. А отлично сидевший серый костюм из дорогой ткани только подчеркивал его широкие плечи и длинные крепкие ноги. В руке у него была папка с бумагами, а на полу стоял кожаный кейс.
Похоже, это ее сосед. Ну слава богу! Хоть будет теперь с кем пообщаться. Она распахнула дверь. О неожиданности мужчина резко обернулся.
Нет. Не может быть. Словно жесткая когтистая лапа сжала вдруг сердце. Голова закружилась, и пришлось схватиться за дверной косяк, чтобы не упасть. Давняя боль взорвалась в ее душе, словно бомба.
Нет.
Только не это.
Это не Лукас.
С тех пор как он умер, прошло одиннадцать лет. Это просто безумие.
— Надя? — неуверенно проговорил знакомый голос.
Чертики и звездочки заплясали перед ее глазами. Спина покрылась холодным потом. Ей вдруг перестало хватать воздуха, и она вцепилась в косяк так, что побелели пальцы.
— Надя, с тобой все в порядке?
Она не могла двинуться с места. Не могла дышать. Даже моргнуть была не в состоянии. Завороженная, до тех пор смотрела на призрак, который махал рукой перед ее лицом, пока не подогнулись ноги и она не грохнулась на колени.
Словно в тумане она смотрела, как папка из его рук полетела на пол, и он, шагнув к ней, поддержал ее под локоть.
«Ну все. Вот это и случилось. Ты сломалась, как отец и предсказывал. Когда ты откроешь глаза, то увидишь незнакомца. А не мертвого мужа. Или, может, вообще никого не увидишь».
Однако крепкая теплая рука была живее живых, очевиднее самой истины.
Да к тому же очень знакомой.
Надя заморгала, пытаясь прогнать наваждение. Но это не очень помогло. Мужчина, присевший на корточки рядом с ней, был как две капли воды похож на Лукаса Стоуна. Только теперь его светло-русые волосы стали короче, и стрижка сделана явно в дорогом салоне, а не в дешевой парикмахерской. Это уж она могла определить. А еще на лице появились новые морщинки, но это все тот же Лукас. Эти серо-голубые глаза, и чуть косящий в правую сторону нос, и упрямый квадратный подбородок… Без сомненья, это он — человек, мысли о котором столько лет доставляли ей боль и горечь.
— Т-ты же умер…
Уголки губ, которые она так любила целовать, поднялись в ироничной усмешке, а глаза заблестели.
— Да вроде был жив до недавнего времени.
— Отец сказал мне… И я пропустила похороны… Я… Он сказал, что ты умер. Из-за травмы, полученной тогда в автокатастрофе.
Морщинка на его лбу обозначилась резче, двойник Лукаса прислонился к стене:
— Кинкейд сказал тебе, что я умер?
Во рту у нее пересохло так, что Надя была не в состоянии произнести ни слова, словно язык стал каменным. Она только молча кивнула.
— Вот сукин сын! — выругался он в сердцах. Потом вскочил на ноги и предложил руку ей.
Поднимаясь с колен, Надя все еще не переставала сомневаться, что происходящее — не сон.
Мужчина распахнул дверь ее квартиры и, пропустив даму вперед, вошел следом.
— Поверить не могу, что твой отец способен на такое! А что еще он сказал?
Она, изо всех сил пытаясь унять беспорядочный вихрь мыслей в голове, вяло ответила:
— Н-ничего.
Он встал рядом, и она явственно ощутила аромат его туалетной воды… «Кеннет Коул Блэк»?
«Хм, интересно, есть ли у галлюцинаций запахи?»
Все еще сомневаясь в том, что Лукас — действительно не плод ее разыгравшегося в заточении воображения, Надя осторожно вытянула руку вперед. Дотронувшись до его груди, замирая, ощутила под пальцами сперва тонкую ткань рубашки, затем плотный шелк галстука. Словно в тумане почувствовала его ладонь на своей руке, которую он передвинул чуть левее, туда, где бьется сердце. Она одновременно ощутила его мерный ритм и бешеный стук своего.
Значит, это правда. Он жив.
Лукас не умер.
Радость взметнулась в ней огнем и опалила, разлившись живительным теплом по онемевшему телу, а сердце вот-вот готово было выпрыгнуть из груди. Она уже хотела наброситься на него с объятиями, как вдруг в голове мелькнула мысль, от которой весь восторг растаял, словно яркий салют.
— Погоди-ка. Раз ты не умер, получается, ты меня бросил? То есть поступил как самый настоящий негодяй!
— Ты сама захотела, чтобы я ушел, — ответил он бесстрастно.
От изумления у нее открылся рот.
— С ума сошел? Я же рисковала правом наследования, выйдя за тебя! Так зачем это мне?!
— Отец сообщил, что ты пожалела о своем «маленьком бунте». И осознала, что простая жизнь не для тебя, и теперь стыдишься своего мужа-рабочего. И попросила развод.
Ах вот как! Отец солгал Лукасу и развел их без их взаимного согласия?!
— Не было ничего подобного.
— Он еще сказал, что ты не выносишь меня, потому что… — На его щеке дрогнул мускул, а глаза наполнились грустью, но голос по-прежнему звучал ровно: — Потому что я убил нашего ребенка, а с ним и все твои чувства ко мне.
Веки ее затрепетали, как и сердце. Дыхание участилось, а в горле встал горький ком. В смятении Надя опустила глаза, машинально дотронувшись до своего живота. Но затем собралась с силами и посмотрела в лицо самому любимому человеку.
