Дениз Робинс - Солнце сквозь снег

Люсия с нетерпением ждала, когда же придут необходимые документы, чтобы можно было начать бракоразводный процесс. Чем скорее он начнется, тем скорее она сможет увидеть Джейн и Барбару. Еще так долго оставалось ждать разрешения суда видеться с ними. Она знала, что Гай ни за что не позволит девочкам встречаться с ней, пока она не станет законной женой Чарльза. До окончания развода она вынуждены будет жить, что называется, «во грехе». Не самая приятная ситуация для порядочной и гордой женщины.

Люсия сняла темные очки и взяла книгу, которую дала ей Джоан Виллет. Она попробовала читать, но продвинулась недалеко — была слишком обеспокоена, чтобы сосредоточиться на романе.

Пять часов! Еще полтора часа до возвращения Чарльза из Лондона. Каждый вечер она ездила на машине на станцию Тенбридж встречать его.

Решив, что пора уже переодеться и собираться на станцию, Люсия вошла в холл гостиницы — помещение с низким потолком, темное и прохладное после залитого солнцем сада. За барной стойкой колдовал над коктейлями лейтенант Виллет. Несколько человек сидели за столиками и пили аперитив.

Джоан Виллет, симпатичная женщина лет тридцати, в аккуратной темно-зеленой форме из льна, которую носила, как она выражалась, «при исполнении», встретила Люсию, когда та поднималась по лестнице к себе в номер.

— Миссис Грин, вам два письма, внизу, у стойки.

Люсия еще не привыкла к своему новому имени — ведь долгих шестнадцать лет она была «миссис Нортон». Все это вдруг показалось ей сценой из какой-то странной пьесы. Она поспешно спустилась за письмами. Может быть, наконец отозвалась Элизабет?

Но ее ждало разочарование. В одном конверте лежал счет, присланный из дома, на втором она увидела знакомый, с сильным наклоном почерк матери.

Миссис Кромер никогда не писала ради того, чтобы сообщить приятную весть. Она всегда жаловалась либо на недомогание, либо на то, что в последнее время ей трудно сводить концы с концами. Поэтому Люсия вскрыла конверт без особого энтузиазма, но тут сердце ее замерло и в следующую секунду еще сильнее заколотилось от радости — из конверта выпал маленький квадратик, надписанный «миссис Нортон» корявым детским почерком. Люсия немедленно узнала руку младшей дочки.

Весточка от Джейн! Она бросилась к себе в комнату, закрылась на ключ, села на кровать и, развернув драгоценное послание, прочла приписку матери:

«Джейн отправила письмо на мой адрес, видимо решив, что ты у меня, поэтому пересылаю его тебе».

Люсия жадно пробежала глазами детское послание — наивное, сумбурное, с кучей ошибок, но каждое слово в нем стоило для матери всех на свете орфографических словарей:

«Мамулечка дорогая!

Скорее возвращайся! Мне скучно без тебя. Мы с Либби два раза ходили на пикник, а на озере видели уток, у одной было шесть маленьких утят. Барбара опять меня дразнит, а Либби говорит, что я плакса-вакса. Неправда, я не плакса! Либби сказала, что нам нельзя тебе писать, потому что ты очень занята и не можешь нам ответить. Но у меня есть марка и остался пенни от карманных денег, а Клара мне дала еще полпенни. Я очень по тебе скучаю, мамочка, скорее приезжай! Люблю тебя, люблю, люблю, люблю!

Джейн».

Люсия дважды перечитала письмо и, во второй раз остановившись взглядом на подписи, горько разрыдалась — слезы градом брызнули из глаз, размывая чернила.

Милая малышка Джейн! Такая маленькая, такая сладкая мамина дочка! Надо же, догадалась сама послать письмо, несмотря на нелепый запрет Элизабет — что за ерунда, будто дети не должны ей писать, поскольку у нее якобы нет времени им ответить!

Барбара — та вся в отца, взрослая и рассудительная, она наверняка поверила объяснению гувернантки и спокойно ждет возвращения матери. А Джейн совсем другая — порывистая, нетерпеливая и ради мамочки готова на все.

Когда Люсия читала письмо, ей казалось, будто дочка стоит перед ней и сама рассказывает про речку, про уток, про свои детские обиды. Подумать только — бедной малышке пришлось просить полпенни у Клары на конверт! Наверняка Клара, добрая душа, понимая ситуацию, сама отправила письмо с почты, без ведома мисс Уинтер!

Значит, Барбара снова дразнит Джейн, а ее, Люсии, нет с ними, чтобы защитить младшую дочь!

Сжимая письмо в руке, она повалилась на постель. Грудь затопила волна отчаяния и горького раскаяния.

— О, Дженни, малышка! — простонала Люсия. — Барбара… Доченьки мои!

Невыносимо было думать о том, что их разлучили, что она не может с ними увидеться, поговорить, приласкать. Она знала, что будет дальше. Джейн больше не сможет отправлять ей письма — Гай и Элизабет об этом позаботятся. Скоро девочкам объявят, что мама никогда не вернется. Барбара немного расстроится, поплачет, но быстро утешится, а Джейн будет этим сражена — она почувствует себя брошенной, преданной. «И это самое ужасное, — думала Люсия. — Джейн перестанет мне доверять».

Хотя письмо Джейн расстроило ее, возбудив мучительные воспоминания и страстное желание обнять дочерей, Люсия все равно не жалела о том, что совершила. Это чувство вины и раскаяния скоро пройдет без следа. В глубине души она знала, что, появись у нее сейчас возможность вернуться домой, к своей прежней жизни, она бы этого не сделала. О, теперь она уже ни за что не согласится вернуться к Гаю и оставить Чарльза!

Наконец поток слез иссяк, Люсия положила письмо дочери в сумочку и встала. Нельзя, чтобы Чарльз видел, что она плакала. Надо быстро привести себя в порядок.

Люсия бросилась к туалетному столику и приложила к горящим векам ватку, смоченную прохладным лосьоном. Стягивая брюки, она размышляла, что ей делать с Джейн. Бедняжка будет ждать ответа на свое письмо. Может быть, попытаться послать ей весточку? Но позволят ли ей Гай и Элизабет прочесть письмо от матери?

Она закончила переодеваться, накинула белый льняной пиджак поверх красно-белого платья в марокканском стиле, повязала волосы голубым шарфом и быстро спустилась в вестибюль.

Она уже решила, как поступить. Возможно, это немного опрометчиво с ее стороны, но после письма Джейн она была сама не своя. С лихорадочным румянцем, решительно закусив губу, Люсия заперлась в телефонной кабинке и заказала разговор с Марлоу.

Она знала, что Гай вряд ли возьмет трубку — ответит ей либо Элизабет, либо кто-то из горничных. Тонкая изящная рука, державшая трубку, слегка дрожала — Люсия страшно разволновалась оттого, что сейчас, возможно, ей удастся поговорить с кем-нибудь из детей. Она понимала, что не переживет этот вечер, если не сможет с ними как-то связаться — так сильно расстроило ее короткое трогательное письмо Джейн.