Глория Эванс - Разговор о любви

— Чушь! — выкрикнула Джоанна.

— И вовсе не чушь, а грустная правда. — Тим спокойно откинулся на спинку дивана. — Ты увлеклась мной, но не хочешь в этом сознаться, вот и пытаешься убедить себя, что нас толкают в объятия друг к другу твои родственники.

Он посмотрел на нее настолько проницательно, что ей показалось, ему сейчас видны все ее тайные мысли и желания.

— К тому же, — продолжил Тим, — ты чересчур самостоятельная и независимая особа, чтобы идти на поводу у кого бы то ни было. Твоя родня об этом знает, и если и пытается посодействовать тебе в устройстве личной жизни, то наверняка даже не надеется сыграть в этом решающую роль.

Джоанна приблизилась к дивану на пару шагов и качнула головой.

— К чему ты клонишь?

— Все к тому же, — невозмутимо ответил Тим. — Все, что ты делаешь, делаешь осознанно и только в том случае, если сама этого желаешь. — Его голос снизился до соблазнительного полушепота. — И любовью занялась со мной прошлой ночью лишь потому, что по-настоящему этого захотела.

Джоанна и не заметила, как вновь шагнула к дивану. Поняла, что сделала это, лишь оказавшись рядом с Тимом. Он улыбнулся и протянул ей руку, а другой рукой похлопал по своим коленям, приглашая ее сесть.

— Иди ко мне.

Джоанна понимала, что ей ни в коем случае не следует уступать соблазну. Но внутренний голос, вкрадчивый и завораживающе-приятный, настойчиво советовал обратное.

Как заколдованная, она улыбнулась, и Тим Тут же усадил ее к себе на колени.

— И если ты поцелуешь меня сейчас, то вовсе не потому, что об этом мечтает в данную минуту Виолетта, а поскольку сама сгораешь от желания, — пробормотал он, глядя на ее полураскрытый рот.

Джоанна чувствовала, что ей действительно хочется целоваться с ним, но она боялась своего желания. Поэтому несколько секунд смотрела на Тима, едва дыша и не двигаясь. Но потом она все же повиновалась уговорам дьявольски пленительного внутреннего голоса…

Поцелуй длился нескончаемо долго. Когда Джоанна отстранилась, чтобы отдышаться, весь мир показался ей иным, — ее уже ничто не настораживало, ничто не пугало, ничто не раздражало… Она не помнила уже ни о чем будничном и насущном. Все заслонило желание быть с Тимом сегодня же, сейчас же…

— Знаешь что, — прошептала она, тяжело дыша. — А ведь Виолетта подкинула нам неплохую мысль. Я имею в виду ту огромную ванну…

10

— Ты был прав, — медленно проговорила Джоанна довольно-ленивым тоном и ласково потерлась виском о плечо Тима.

— Прав в чем? — улыбнувшись, спросил Тим. — В том, что сказал: из всех нарядов, в которых я когда-либо тебя видел, больше всего тебе идет их отсутствие?

Они лежали под теплым одеялом — расслабленные, удовлетворенные, не верящие в свое счастье. Тим вдыхал аромат жасмина, которым благоухала Джоанна, слушал ее дыхание — до сих пор все еще неровное, жаркое, и ему казалось, что ничего более прекрасного никогда не было в его жизни.

Позанимавшись сексом в той большущей ванне, они вытерли друг друга широкими махровыми полотенцами и, обернувшись ими и захватив одежду, перебрались в спальню, где вновь предались любви.

Прошло, пожалуй, полчаса или час, а может, всего лишь несколько минут, прежде чем их разгоряченные сердца вновь начали биться в ритме, приближенном к привычному.

Джоанна тихо засмеялась.

— Я не про это… — Она задрала голову, весело заглянула ему в глаза и сказала неожиданно серьезно: — Ты правильно подметил, я совершенно напрасно обижалась на родственников, вымещала на них злость, а злилась ведь на саму себя — из-за того, что боялась нашего с тобой сближения. Только вот…

Ее голос резко смолк, но Тим догадался, что она хотела сказать.

— Хочешь сказать, будто все еще не уверена, что и после Рождественских каникул готова продолжить наши отношения? Тебя, как и прежде, смущает то, что мы работаем вместе, я правильно понимаю?

— Правильно, — пробормотала Джоанна, утыкаясь ему в грудь носом.

Тим представил себе, что этот их вечер — один из последних, и у него кольнуло в сердце, а на душе сделалось так тошно, что он отдал бы, наверное, что угодно, лишь бы побыстрее отделаться от этого гадкого ощущения.

От Джоанны веяло уютом и теплом, прикасаться к ней, ласкать ее хотелось бесконечно. Тим никогда не курил, не баловался наркотиками и к спиртному был равнодушен, то есть не имел ни малейшего представления о том, как можно находиться в непреодолимой зависимости от той или иной привычки. Не имел представления до недавних пор, до того момента, пока не сблизился с Джоанной.

Да, воздействие на него этой женщины было сродни наркотическому опьянению, и он инстинктивно чувствовал, что должен любыми способами удержать ее рядом с собой.

— Джоанна, милая моя, неужели после всего, что произошло между нами сегодня, ты и дальше будешь утверждать, будто не сможешь состоять в любовных отношениях с сотрудником фирмы, в которой сама работаешь? — спросил он.

Джоанна вздохнула.

— Признаюсь честно: я до сих пор кое в чем сомневаюсь, — сказала она, выговаривая каждое слово медленно и как будто чего-то опасаясь.

— Сомневаешься? — переспросил Тим, на мгновение допуская возможность того, что ей известна его тайна, и пугаясь этой мысли. — В чем ты сомневаешься, радость моя? — Он нежно поцеловал ее в макушку.

Джоанна осторожно приподнялась на локте, повернула к Тиму голову и в слабом свете ночника пристально посмотрела в его серые глаза с расширенными зрачками.

— Можно задать тебе один вопрос? — спросила она нерешительно.

— Задавай, — ответил Тим, мысленно готовясь к самому худшему.

Джоанна села, не сводя с него глаз.

— Я видела у тебя папку, ту, с которой ты ходишь на работу… Ты привез ее сюда. Что в ней?

— Папку? — Тим тоже сел, поправляя взъерошенные волосы и непонимающе крутя головой. — При чем тут папка?

— Когда я вижу тебя в офисе, мне иной раз кажется, что ты собираешься провернуть нечто такое, о чем никто не должен знать, в особенности я… — Она облизнула пересохшие губы. — Даже сюда ты привез какие-то документы, а мне ничего о них не сказал…

— И что же по твоим предположениям в моей папке? — спросил Тим, сильно хмурясь. В это самое мгновение ему вдруг стало понятно, в чем она может его подозревать, и он легонько ударил себя по лбу. — До меня дошло! Ты считаешь, я замыслил сместить тебя с должности обманным путем, думаешь, я разрабатываю какой-то суперпроект и намереваюсь пойти с ним напрямую к высшему начальству, так?

Джоанна пожала плечами.

— Так.

Подхлестнутый каким-то сложным, ранее неведомым ему чувством Тим соскочил с кровати, достал из бокового кармана сумки папку, порывистым движением расстегнул молнию и высыпал на то место, где только что лежал, карандашные наброски рекламных картинок для каталога и копии финансовых отчетов. И только после этого подумал, что этого не следовало делать. Его сердце замерло. Он осторожно посмотрел на Джоанну, молясь про себя, чтобы она отказалась от мысли изучать бумаги.