Ирина Кривенко - Доверенность на любовь

— Это звучит заманчиво.

— Не подумай, я бы хотела увидеть кое-что из твоих изделий, оценить тебя как мастера.

— Неужели мы еще не заключили договор? Или обязательно подписывать его на бумаге?

— Нет, ты что! Я уже решила, и ты будешь у меня работать. Если тебе не приятно, я не пойду.

— Нет, — Александр вскочил со своего места и предложил Оксане руку. — У меня нет зонтика, но моя куртка вполне заменит его.

— Далеко до твоей мастерской?

— Добежим до метро, а там — четыре станции. Бежим! — скомандовал Александр и распростер над Оксаной куртку.

Та, весело вскрикнув, побежала. Линев еле поспевал за ней.

Метро встретило их духотой и толчеей. Среди людей Оксане и Александру не хотелось разговаривать. Они молча смотрели друг на друга и улыбались. Вагон мерно покачивался, неся их среди темноты тоннеля. Внезапно погас свет. Никто из бывших в вагоне даже не подал вида, что это произошло. Люди так и остались сидеть с раскрытыми книжками в руках, с развернутыми газетами. Поезд вылетел к ярко освещенной платформе.

— Пошли!

— Но ты же говорил — четыре станции!?

— Я ошибся, — три.

Оксана еле успела выскочить из закрывающихся дверей. Александр придержал створки рукой.

— Вот тут уже совсем близко.

Они оказались на проспекте Мира все под тем же проливным дождем. Во дворах за мрачными двенадцатиэтажными домами стоял неприметный пятиэтажный, построенный раньше своих панельных собратьев.

— Нет-нет, нам не сюда, — предостерег Александр свою спутницу.

Они обошли дом, все также прикрываясь от проливного дождя курткой, и оказались возле какого-то странного сооружения, немного напомнившего Оксане бетонный дот времен второй мировой войны.

— Вот это — бомбоубежище, и здесь расположена моя мастерская.

Александр вытащил из кармана джинсов связку ключей на длинном ремешке и, не отстегивая их, открыл хитроумный замок. Тяжелые металлические двери со скрипом отворились, и Оксана, затаив дыхание, нашарила ногой ступеньку в кромешной темноте. Лестница круто уходила вниз.

— Хотя бы свет у тебя есть?

— Выключатель внизу, — признался Александр.

— Эх ты, строитель!

Лозинская щелкнула зажигалкой и принялась быстро спускаться. Конца лестницы не было видно и, пройдя ступенек через десять, она вскрикнула. Металлический затвор газовой зажигалки нагрелся и обжег ей пальцы.

— Подожди здесь, — остановил ее Александр и сам в одиночестве прошел вниз.

Его шаги слышались все тише и тише, и в какое-то мгновенье Оксане показалось, он исчезнет навсегда.

В это мгновение ярко вспыхнула прямо у нее над головой голая, без абажура, лампочка. На сводчатом потолке тоннеля виднелись следы от дощатой опалубки, куда когда-то заливали бетон, торчали ржавые концы арматуры. Все здесь дышало аскетичностью и сыростью.

— Проходи, проходи, — Александр вытянул руки, как бы приглашая Оксану спускаться быстрее.

Та заторопилась, ее каблучки застучали по высоким ступенькам. Линев подал ей руку, и Оксана без всяких возражений, приняла его помощь.

— А теперь, еще одна дверь — самая страшная, герметическая.

Александр с видом заговорщика подошел к огромному металлическому колесу, которое Лозинская тут же окрестила для себя корабельным штурвалом, и принялся его откручивать. Противно заскрипело железо, пришли в движение невидимые механизмы. Александр с трудом отодвинул в сторону тяжелую дверь с закругленными краями и, протянув руку в темноту, щелкнул выключателем. Низкий бетонный потолок, как показалось Оксане, уходил куда-то в бесконечность. Вдоль стен высились стеллажи — металлические, деревянные, заставленные разной ерундой: мотки проволоки, свертки узких обрезков жести, медные полосы, короткие деревянные бруски, банки из-под краски.

— Проходи, проходи, — подтолкнул Оксану в спину Александр и вновь с усилием прикрыл за собой дверь.

Лозинская подняла руку и достала ею до шершавого бетонного потолка.

— Ты, наверное, ходишь тут согнувшись.

— Да нет, ровно два метра. Мне не хватает десяти сантиметров, чтобы коснуться макушкой бетона.

— А это что? — Оксана увидела черный провал в углу бомбоубежища. Из темноты поблескивали металлические скобы.

— Это запасной выход на случай бомбежки. Если дом развалится и засыплет вход, которым мы сюда попали, тогда можно вылезти через колодец. Тут есть еще много интересного.

Александр подошел к странной машинке и принялся вращать ее ручку. Загудели шестерни, раскрутился маховик и загудел в кожухе. На Лозинскую тут же подуло свежим ветром.

— Вот это — вентиляция. Она может работать от электричества, а может и от руки. Короче, даже если сейчас на город сбросят атомную бомбу, мы с тобой уцелеем.

— А запасы продовольствия и выпивки? Потому что без вина или коньяка я долго не выдержу и обязательно полезу наверх.

— Этого добра здесь хватит на неделю.

Оксана уже успела забыть о начале их разговора и спросила:

— И давно ты владеешь этим богатством?

— Сперва оно принадлежало мне и одному моему приятелю. Это происходило на заре так называемого кооперативного движения.

— Наверное, вы шили какие-нибудь маечки и набивали на них трафареты, — улыбнулась Оксана. — Я тоже промышляла подобным образом.

— Нет, наше занятие куда более серьезное. Мы делали тут, — Александр грозно нахмурил брови и взлохматил свои длинные волосы, — могильные медальоны, веночки, отливали фамилии и имена покойников, пожелания превращения земли в мягкий пух от родственников и прочую дребедень.

— И вы на этом поднялись?

— Конечно, но потом мой компаньон исчез вместе с деньгами, а я переквалифицировался. Теперь уже в моде американские гробы с кондиционерами, памятники из итальянского мрамора.

— У тебя сохранилось что-нибудь из прошлых изделий?

Оксана подошла к одному из стеллажей и принялась перебирать на нем обрезки деревянных профилей.

— Тебе так интересно?

— В детстве я всегда мечтала узнать день своей смерти и место, где буду похоронена.

— Наверное, ты из тех деревенских старушек, которые любят заказывать гробы себе еще при жизни и хранят их на чердаках.

— Так у тебя сохранилось что-нибудь?

— Сейчас, поищу. В свое время мне эти отлитые из эпоксидки, смешанной с бронзовыми и алюминиевыми опилками, веночки и медальоны так опротивели, что я все их остатки завязал в мешок и положил на самую верхнюю полку.

Посыпались куски фанеры, картона, зазвенели гвозди. Александр Линев вернулся к своей гостье с тремя вещами к руках. В одной руке он держал какой-то странный овальной формы предмет, отливавший золотом. Во второй сжимал лавровый венок, отлитый из эпоксидки, а под мышкой — банку из-под кофе.