Кэй Мортинсен - Гроза над океаном

А Марио затаил обиду на сводного брата. Он завидовал тому, что Эдди — наследник. Видимо, произошла ужасная ссора, и тогда-то Марио изгнали из семьи. Теперь он взял реванш, утерев всем нос, пользуясь своей нынешней властью.

— Я отказываюсь обсуждать мои чувства к брату, — с угрозой в голосе сказал он.

— Смотрите-ка! — презрительно фыркнула мать Эдди. — Ты достаточно часто клеветал на него в прошлом. А он был невиновен, бедный мальчик…

— Эдди был двоеженцем, — вдруг заявила Пат, желая внести ясность, и сама удивилась, зачем она это сказала.

— Спасибо, Пат. — Марио кивнул ей, все еще кипя гневом. Он смотрел на собравшихся, готовый взорваться в любую минуту. — Благодарю, что ты напомнила, что и на Эдди-солнце были пятна… Никто из нас не идеален, это ошибка — вознести кого-нибудь на пьедестал и поклоняться ему. Я не желаю обсуждать брата. Сегодня не время ворошить старое. Я сообщил вам, что собираюсь делать. Теперь мы расстанемся. Моя секретарша даст вам знать о решении Патрисии, как только оно будет принято. Фредерико проводит вас.

Он снова сел, его грозный вид заставил всех подняться. Но, вероятно, Марии было что терять, потому что, рискуя разгневать Марио, она подошла к Пат и остановилась напротив нее, с презрением прищурив глаза.

— Он думает, что за несколько дней сможет умаслить тебя, заставить поступить так, как ему нужно, — зло сказала она. — Но запомни одно: Марио жаждал виллы Бенционни всю свою жизнь. Он так страстно мечтал об этом, что за это возненавидел брата и обливал его грязью, потому что тот стоял у него на пути.

Растерянная, Пат бросила косой взгляд на Марио, который сидел, развалившись в кресле, и насмешливо смотрел на Марию так, будто то, что она говорила, не имело к нему никакого отношения.

— И теперь, — с неприкрытой враждебностью продолжала та, — когда он думал, что может здесь всем распоряжаться, появляется незаконнорожденный сын его брата, чтобы забрать у него и виллу и землю. Ты, дурочка, раскинь мозгами! Марио далек от понятий морали и милосердия, он не подчиняется никаким законам, кроме своих собственных. Неужели ты действительно полагаешь, что он пустит все на самотек, будет сидеть сложа руки и дожидаться твоего решения? Ты не боишься за своего ребенка? За себя? Помоги тебе Господь, Марио доведет тебя до черты, ты кончишь свою жизнь так, как все другие женщины, которых он…

— Достаточно, — спокойно произнес Марио, но в его голосе прозвучал металл, видно было, что он разозлился.

— Я тоже так думаю, — жестко сказала Мария. Она круто повернулась на высоких каблуках и двинулась к выходу. Пат с ужасом смотрела ей вслед.

Тяжелая дверь закрылась, и они остались одни. Ее ребенок, счастливо улыбаясь, подпрыгивал на коленях Марио, ребенок, который стал препятствием на пути Бенционни к тому, к чему тот стремился всю свою жизнь.

— Сыночек, — сказала Пат, стараясь говорить спокойно. — Пойди сюда, дорогой. Мама хочет тебе что-то сказать.

— Нет, — ответил мальчик, качая белокурой головкой, — хочу прыгать.

— Ты можешь прыгать и у меня на коленях, — предложила она, краснея от взгляда Марио, который явно забавлялся ее смущением. — Слай, мы можем поиграть в какую-нибудь другую игру.

— Нет, буду скакать. — И малыш просиял, улыбнувшись Марио.

— Я хотел бы, чтобы ты поняла, — сказал тот. — Я контролирую здесь абсолютно все. Надеюсь, мы сможем спокойно обсудить происходящее, ведь в конце концов я получу то, что хочу.

— И что же ты хочешь получить? — Пат нервничала, его ленивая загадочная улыбка гипнотизировала ее.

— Я хочу так много… — сказал он, растягивая слова. — Не знаю, с чего начать…

— Начни сначала. Во-первых, ты хочешь заполучить дом…

— Да…

— Землю.

— Да. — Черные глаза Марио насмешливо наблюдали за ней. — Я хочу больше, мне этого мало…

Она постаралась не заметить, сообразив, что в этом «я хочу больше» крылся явный намек.

— Разреши малышу подойти ко мне.

— Зачем? Ему хорошо со мной. — Губы Марио дрогнули в вызывающей улыбке, и сердце ее от страха сжалось.

— Ты… ты пользуешься ребенком, шантажируя меня. Чего ты хочешь добиться? — пересилив тревогу, спросила она охрипшим голосом. Ее негодование росло медленно, но росло и теперь стало почти неподвластно контролю. — Если ты посмеешь тронуть хоть один волосок на голове Слая…

— Будь благоразумна, детка, — сказал он, — ты должна благодарить меня. Кто защитил бы тебя от моих родных? Они смешали бы тебя с грязью, если бы я им позволил. С твоим повышенным чувством собственного достоинства было бы покончено навсегда. Вряд ли тебе понравилось, если бы сын был свидетелем этой «душераздирающей» сцены.

— Ты сделал это не для меня. Ты хотел отделаться от них, чтобы иметь возможность совершить то, к чему стремишься, — пробормотала Патрисия, думая о том, что будет, если она схватит Слая и попытается бежать. Она высчитывала расстояние, прикидывала силы, необходимые, чтобы совершить это; добежать до двери и вырваться из этого ада.

— В твоих словах есть доля истины, — согласился он, и глаза его сверкнули.

Пат чувствовала, что ее сердце бьется с неистовой силой, готовое вот-вот выпрыгнуть из груди.

— Я бы хотел побыть с тобой некоторое время… и чтобы нам никто не мешал.

Она облизнула пересохшие губы, ее била нервная дрожь. Гнев и страх боролись в ней с непреодолимым влечением, когда его глаза скользили по ее лицу, вызывая растерянность и смущение. Она словно погружалась в пустоту, такую сладостную… О Боже! Что происходит, она что, совсем с ума сошла?!

— Шосиску! — потребовал Слай, коверкая слово.

С трудом очнувшись, Патрисия взглянула на часы.

— О милый! Мы пропустили завтрак! — виновато воскликнула она. — Мне нужно что-нибудь приготовить ему, — обратилась она к Марио. — Его любимые сосиски и пюре…

Он энергично поднялся с кресла.

— Идем на кухню. Слай что-нибудь сам себе выберет, а мы за ним присмотрим.

Марио взял ребенка за руку, словно желая еще больше досадить Пат, и она с обидой наблюдала, как ее сын послушно вложил маленькую ладошку в его руку. В полном согласии они двинулись к двери, обсуждая достоинства толстых и тонких «шосисок». Вздохнув и чувствуя себя более чем лишней, она скрепя сердце пошла за ними.

К удивлению Пат, ланч прошел как нельзя лучше. На террасе, примыкающей к столовой, в тени виноградных лоз они завтракали в окружении слуг, которые изо всех сил старались угодить Слаю. Патрисия поймала себя на том, что первый раз за долгое время съела всю еду, прежде чем та остыла на тарелке. Обычно ей приходилось следить, чтобы Слай ел как следует, аккуратно и не ковырял вилкой в тарелке. Но сейчас мальчик вел себя как надо. Особенно ему понравились домашние спагетти и сицилийский сыр. Пища для Слая была незнакомой, но он чувствовал себя как рыба в воде. Пат смотрела на сына с некоторым изумлением, не зная, радоваться ей или огорчаться.