Мелани Морган - Интрижка

— Вы нашли то, что искали? — тихо произнесла Барбара, боясь нарушить установившуюся между ними невидимую связь.

— Кто сказал, что я что-то искал? — удивился Томас.

Из сковороды с шипением полетели брызги масла. Барбара отошла в сторону, чтобы они не попали на нее. Томас насыпал сверху тертый сыр и закрыл крышку.

Молодая женщина взглянула на кучу бумаг и конвертов. На одном из них стояло имя известного фотографа. Проследив за ее взглядом, Томас вздохнул:

— Впрочем, вы правы. — На мгновение он задержал дыхание. — Я хотел найти фотографии. Та девушка на показе мод напомнила мне Марту…

Барбаре не нужно было объяснять, какие именно фотографии искал Томас.

— Я видела фотографию Марты в вашей спальне. По-моему, кроме цвета глаз и волос нет никакого сходства. Хотите, посмотрим?

И она решительно протянула руку к конвертам.

— Нет. — Томас как ошпаренный подскочил к столу и схватил ее за руку, не давая вытряхнуть фотографии из конвертов. — Думаю, сейчас неподходящее время… И кажется, что-то горит.

Пять минут спустя он уже разделил омлет пополам и разложил по тарелкам.

— Вилки, — подсказала Барбара, придвигая к себе одну из тарелок.

Перед ней снова был мужчина, «застегнутый на все пуговицы». Безо всякого выражения на лице. Стараясь не смотреть на фотографии, он подошел к буфету, достал из ящика две вилки и одну из них протянул Барбаре.

Томас ел молча, склонившись над тарелкой и машинально отправляя в рот омлет с сыром. Он пытался делать вид, что ничего не произошло. Но Барбара чувствовала, что этому человеку больше не удастся спрятаться за каменной стеной, которую он возвел между ними.

Любые напоминания о прошлом — в том числе и фотографии — по-прежнему причиняют ему боль, поняла Барбара. Но если помочь ему преодолеть эту боль, то он перестанет быть мистером Ледышкой.

Она искоса взглянула на груду бумаг на столе. Письма, записочки, которыми обычно обмениваются влюбленные, и прочая ерунда, не предназначенная для чужих глаз. Почувствовав себя неловко, Барбара, уткнулась в свою тарелку.

— Моя сестра приехала и привела в порядок дом. Забрала одежду Марты и свадебные подарки. А все мелочи и фотографии сложила в коробку и убрала ее до лучших времен, — наконец произнес Томас.

— Нельзя было откладывать это так надолго.

— Разве для подобных вещей существует срок давности? — вскинул он голову. — Я что-то не знал об этом.

— Вы не должны замыкаться в своей печали. Вам нужно научиться жить с ней. — Барбара сознавала, что сейчас Томас «заперт» в своем горе, как в четырех стенах этого пустого дома. — Когда мы говорим о людях, которых любили, то нам кажется, будто они живы. Вам нужно чаще перебирать фотографии, вспоминать, как вы были счастливы вместе, что она говорила…

— Перестаньте! — воскликнул Томас. — Вы не понимаете, о чем говорите! — Потом он немного остыл и махнул рукой. — И я молю Бога, чтобы вы этого никогда не узнали.

— Ее любовь к вам вечна. — Барбара забрала у него тарелку, видя, что он больше не в состоянии есть, и погладила по руке. — Вы знаете это.

Действительно она не в силах ощутить всю глубину его страданий. Но ей тоже больно. Больно смотреть на этого человека. И ей очень хочется ему помочь. Вот почему она сидит сейчас с ним здесь, на этой кухне, а не спит спокойно в своей мягкой постели.

Барбара осторожно вынула фотографию из конверта. Это оказался снимок Марты в подвенечном платье.

— Манекенщица напомнила вам день вашей свадьбы? — мягко произнесла она.

— И вы еще спрашиваете!

Мисс Ровенталь смотрела на фотографию улыбающейся молодой женщины в белом платье с развевающейся фатой. Женщины, светящейся от радости, полной жизни. Она пыталась защитить Томаса, буквально вытолкнув его со сцены перед показом мод, а следовало, видимо, поступить как раз наоборот.

— Послушайте, Том. Марта была вполне земной женщиной из плоти и крови. Посмотрите на снимок. — Она протянула фотографию, но Томас не сводил глаз с лица своей собеседницы. — Вы любили ее всем сердцем. И она любила вас. Это останется с вами на всю жизнь, а фотографии — лишь кусочки бумаги. — Барбара вложила фотографию в руку Томаса. — Помните о том, что у вас было, а не о том, что вы потеряли.

— Я не могу. — Он положил снимок на стол.

— И все-таки посмотрите на нее.

После бесконечно долгой паузы, во время которой было слышно лишь мерное тиканье старинных настенных часов, Томас наконец решился перевести взгляд с лица собеседницы на фотографию, лежащую на столе. Он рассматривал ее, казалось, целую вечность. Безо всякого выражения на лице. Потом взял пачку других фотографий, схватил Барбару за руку и усадил на диван. Потом, сев рядом, начал показывать ей фотографии. Одну за другой. Молча.

Было еще несколько фотографий Марты в свадебном наряде — со своими родителями, с подружками невесты в бледно-розовых платьях, с женихом и шафером. На всех этих снимках Томас выглядел невероятно молодо. Казалось, с тех пор прошло не четыре года, а гораздо больше. А может, это горе так состарило его.

— Чарлз был шафером на вашей свадьбе?

Томас кивнул.

— Он вам очень близок?

Снова последовал кивок.

Пожилая чета — видимо, родители Томаса, — с двумя прелестными молодыми женщинами.

— Это ваши сестры? — пыталась разговорить Барбара хозяина дома.

— Кристина и Пола, — подтвердил он. — Это сыну Кристины я купил футболку на аукционе. В следующем месяце ему стукнет десять.

И Томаса словно прорвало. Он говорил и говорил. Рассказывал о друзьях и родственниках. О том, как отмечали это самое счастливое событие в его жизни.

— Это делал Питер со своими приятелями, — указал Томас на фотографию, запечатлевшую отъезд счастливых молодоженов из отеля.

Открытая машина, украшенная воздушными шарами и старыми туфлями. Надпись «Новобрачные» на заднем бампере. Томас и Марта смотрят прямо в камеру, машут руками и улыбаются.

На фотографию упала капелька влаги. Сначала Барбара подумала, что это — ее слезинка. Потом посмотрела на Томаса и увидела, что по его щекам катятся слезы. Поддавшись инстинктивному порыву, она обняла его и прижала голову Томаса к своей груди.

10

— Все хорошо, хорошо. — Слова, которые произносила Барбара, не имели значения. Она просто хотела, чтобы Томас знал, что его понимают и разделяют его горе.

— Барбара… — Томас произнес ее имя так, словно она была его последней надеждой в этом мире.

Барбара поцеловала его в лоб и ласково погладила по щеке.

— Ты не один, — прошептала она. — Я с тобой.