Mara Palpatyne - Предпоследняя былина

– Я буду совсем взрослым, – снисходительно поясняет Сеня, дружелюбно вильнув хвостом.

– Ну, не знаю. Я бы предпочел, чтобы моя хозяйка всегда называла меня Терни, – отзываюсь и оглядываюсь на Ванду, которая закончила в вытираниями моей скромной персоны.

– Ты мне нравишься, фамилиар Валькирии, – сообщает девушка, – Пойдем, я тебе кое-что расскажу, а там и другие гости подойдут.

– Ага!

И пока я шел за хозяйкой дома, то понял, что один из запахов следящей нити принадлежал именно ей. Интересно… Что же это за персона такая? Живет в богатом, хорошо… очень хорошо защищенном доме, в который дорогу знает вся Одесса, но подойти боятся ближе, чем на двести метров. Что-то мне уже не по себе.

– Этерн, скажи мне, ты знаешь легенду об Источнике, который выполняет любое желание? – спрашивает Ванда, устроившись в глубоком кресле.

– Знаю. Но это же легенда. Старики любят ее рассказывать, особенно гостям нашего Семейства.

– Это не совсем легенда. Видишь ли, этот Источник существует. И я – одна из тех немногих, кто знает, где он находится. Ты нравишься мне, Этерн, и я вижу, что тебя ждет много трудностей. Твое сердце может ожесточиться, потому что не привыкло к боли и страданиям. Ты можешь разочароваться в своем призвании и в своих силах. Ты можешь захотеть оставить все, что у тебя есть… Только потому, что не будет хватать одного маленького исполнения твоего желания. Я скажу тебе, где находится этот Источник.

– Но разве вы не боитесь, что я расскажу это всем? И что будет что-то плохое?

– Нет, не боюсь. Ты умен. И ты уже совсем взрослый, хотя и не понимаешь этого. Я доверяю тебе тайну, такую тайну, которую опасно знать. Но ты сможешь. Пришло время поделиться своим знанием. И я выбрала тебя.

– Но почему? – только и умудряюсь выдавить я.

– Потом ты поймешь, – улыбается Ванда и наклоняется совсем близко к моему уху.

Глава 21

Ну, прогуляться так прогуляться. Я пожала плечами. Вообще-то, не сильно жалую города, но в Одессе было как-то по-особому уютно. Если бы не рыбки, дельфины, медузы и прочий морской скотин, шнырявшие тут и там, я бы и не вспомнила, что нахожусь под водой.

– …Тем более, шо я даю вам персонального гада на все время пребывания. Вот ее, – и Градоправительница указала пальцем с шикарным маникюром на сопровождавшую нас русалку.

– Софья Тимофеевна, я ж с шестой склянки подвахтенная! – возмутилась та.

– Ой, та не делай мне беременный мозг, подвахтенная, – заявила мадам. – Погуляешь интуристов об город, а потом хоть месяц себе отдыхай ув Аркадии за казенный счет… если, конечно, какой-нибудь кадухес не приснится, – закончила она тихим, серьезным голосом.

При упоминании Аркадии лицо русалки просветлело.

– Таки разрешите нам ушвендять?

– А шо, я где-то вас дэржу?

Мы быстро покинули дворец; за нашими спинами вновь играла музыка, и нежный девичий голос выводил:

– На Дерибасовской открылася пивная,

Там собиралася компания блатная,

Там были девочки – Маруся, Роза, Рая,

И гвоздь Одессы – Васька-шмаровоз.

Три полудевочки, один роскошный мальчик,

Который ездил побираться в город Нальчик

И возвращался на машине марки Форда,

И шил костюмы элегантней, чем у лорда.

Персонального гада, кстати, звали Роза. И при ней действительно присутствовал спутник – тот самый ручной дельфин Сёма. Скорее всего, они были приставлены к нам, чтобы присматривать за мной и Оксаной, но уже было как-то все равно. Мы обогнули дворец Градоправительницы с тыла, прошлись по его чудесному садику, который наша спутница звала «старая Одесса», и вышли на бульвар, называвшийся Приморским, не смотря на то, что над ним несколько саженей воды. Но он был прекрасен, утопая в зелени (точнее, в психоделической зелено-оранжево-фиолетово-коричневой палитре из ламинарий, актинидий и прочих водорослей, о которых я не имела ни малейшего представления). А внизу лежали громады старинных кораблей, каждый из которых был размером с хороший город. Замыкала панораму крепостная стена с воротами и маяком.

– Странно… – сказала Роза, внезапно остановившись.

– Что странно? – поинтересовалась я.

– В гавани слишком мало лодок, – русалка махнула в сторону лежавших на дне громад, показывая на пришвартованные к ним веретенообразные суденышки. – Еще вчера здесь было их с полсотни со всего Океана, а теперь только несколько штук, и те черноморские.

Мне все это ни о чем не говорило, и мы пошли дальше, но Роза стала намного задумчивее.

В этом городе не было больших открытых пространств, таких, как площади Стольного, не было высотных домов, и, возможно, поэтому он так очаровывал. Мы прошли мимо очень старого памятника Дюку (так звали основателя города, по словам Розы), перед которым была длинная лестница, ведущая вниз, к старинным кораблям. Хотела было спуститься по ней, но русалка меня остановила:

– Оно Вам надо? Там унизу глубинники, кочевники океана; по сравнению с ними даже шпана с Молдаванки почти шо ангелы.

Ну нет так нет. Мне-то плевать было на этих глубинников, более того, вовсе не отказалась бы выпить и с кем-то подраться, но не огорчать же по этому поводу хозяев!

Зато дальше нам с Оксаной провели настоящую экскурсию – мы посмотрели и археологический музей с кучей доапокалиптических реликвий, музей флота с модельками старинных кораблей; посетили Пассаж – самый большой магазин из виденных мной, где было множество лавочек, торговавших раритетными вещами (я даже прикупила одну – небольшой подсумочек с инструментами из легкого и прочного металла: там были лопата, топор, молоток, пилка, нож и отвертка, вставляющиеся в одну рукоятку, плюс точилка для всего этого добра); посетили большой базар с просто невероятным количеством рыбы и морепродуктов на любой вкус; зашли в местный Собор, довольно величественный (очень странно было видеть русалок, держащих в руках горящие под водой свечи), а еще сытно пообедали фаршированной рыбой вкуснейшими морепродуктами в кафе под названием «Две Карлы».

Наконец, наступил вечер. Роза провела нас с Оксаной в гостиницу, договорилась с администратором, чтобы нам предоставили номер («двухместный, с двумя кроватями, Мамка сказала, шо сама заплатит»). Распрощавшись с Розой, я провела Оксану в номер. Там уже лежали наши вещи (оставленные в бардаке с Этерном), но моего фамилиара не было. Зато была записка:

«С Терни усе чики-пики, но он-таки простудился. Отпаиваем молоком с лекарствами, так шо за него не хипишуйте, просто я думаю, шо ему, простывшему, незачем по такому зусману лазить, хай отлежится да поправится. Мурка».