Месяц знойных ласк - Фиона Бранд
– Вот почему я выбрал Линдси, – сухо сказал он. – Я искал надежную женщину в основном потому, что не хотел быть похожим на своего отца. Потом я увидел тебя на пляже и по уши влюбился. Прибавь к этому чувство вины из‑за того, что я расстался с Линдси, потому что хотел тебя.
Тобиас отпустил Аллегру, подошел к окну, на котором не были закрыты ставни, и мрачно уставился на шторм.
– Но это было не самое худшее. Я не знал, что Линдси беременна. Вскоре после нашего расставания у нее случился выкидыш. – Он пожал плечами. – Я стал винить себя во всем и начал отрицать, что я хочу тебя.
Сильный порыв ветра ударил по пляжному дому, но Аллегра почти ничего не замечала, переживая шок от откровения Тобиаса.
– Мне очень жаль, что ты потерял ребенка, – тихо сказала она. – Когда именно у Линдси случился выкидыш?
Тобиас повернул голову, его взгляд посуровел.
– На следующий день после того, как мы с тобой переспали.
И внезапно все обрело смысл. Аллегра всегда задавалась вопросом, почему Тобиас так равнодушно бросил ее, хотя их страстно влекло друг к другу. Теперь она знала: он переживал потерю и винил себя.
– Ты не виноват в том, что она потеряла ребенка, – сказала она.
Выражение его лица было отстраненным.
– Как такое может быть?
Потом, начитавшись в Интернете сплетен об Аллегре, он убедился, что у него нет с ней будущего.
Хотя Аллегра по‑прежнему злится и обижается, пора поговорить о том, что произошло в гостевой спальне сегодня утром.
– А как ты объяснишь свою реакцию на украшения? Я предполагаю, ты прочел какую‑то ложь в Интернете, которую Хэллидей и Фишер писали обо мне.
Тобиас помрачнел.
– Эта ложь задела меня за живое, потому что мой отец потратил небольшое состояние на украшения для своих любовниц. Мне было тошно от мысли о том, что ты переспала с Фишером и Хэллидеем. Когда я вышел в гараж и увидел шкатулку и драгоценности, которые рассыпались на сиденье твоей машины, я сорвался.
Она глубоко вздохнула:
– Ты понимаешь, как мне было обидно?
Тобиас подошел к Аллегре, обнял ее за плечи и притянул к себе:
– Детка, прости, что я причинил тебе боль. Прости за то, что мне потребовалось так много времени, чтобы признать правду. Когда ты ушла от меня, я чуть не свихнулся.
Внезапно в доме выключился свет.
Тобиас что‑то пробормотал себе под нос. Через несколько секунд он зажег свечу и поставил ее в стакан. Потом он расставил на кухне еще три свечи, и комната наполнилась теплым мерцающим светом.
Он налил кофе, положил в него сахар и протянул кружку Аллегре.
– Выпей! – резко произнес он. – Ты ужасно бледная.
Она вдохнула насыщенный аромат. Обычно она пила кофе с молоком. Но сейчас горячий черный и сладкий кофе казался ей нектаром.
– Нам нужно поговорить еще кое о чем, – сказал он. – Я попросил Талли собрать информацию о тех двух мужчинах, которые пытались разрушить твою репутацию.
Аллегра резко подняла голову. Тобиас говорил так, словно она была ни в чем не виновата. Она слегка вздрогнула, потому что от резкого движения у нее заболела голова.
– Зачем?
– Сплетни в Интернете не имеют с тобой ничего общего. И, как выясняется, именно у этих двух человек сомнительная репутация.
– У них много денег и власть. – Она смело посмотрела Тобиасу в глаза. – Фишер пытался соблазнить меня в моем кабинете.
В глазах Тобиаса читалась холодная ярость, по спине Аллегры пробежал холодок. Она по‑настоящему осознала, что Тобиас – спецназовец, воевавший в самых опасных местах на планете.
– Я убью его, – тихо сказал он.
– Не надо. Я врезала ему степлером.
– Что ты сделала?
– Это был большой степлер, – удовлетворенно произнесла она. – И Фишер упал.
В глазах Тобиаса появились искорки веселья.
– Я знаю, как они с тобой поступили, – проворчал он. – Вот почему я попросил Талли собрать о них сведения. Он накопал убедительные доказательства того, что и Хэллидей, и Фишер под вымышленными именами регистрировались на сайтах знакомств и встречались с женщинами многие годы. Было несколько обвинений в их адрес, которые вскоре отзывались, наверное, потому, что женщинам либо угрожали, либо их подкупали. Выражаясь вежливо, они вели себя как хищники.
Он скрестил руки на груди.
– Но, как оказалось, «Хант секьюрити» и предприятия, которыми владеют семьи Мессена и Атреус, ведут дела с «Бернс – Штайн – Хэллидей». Я отправил Бернсу по электронной почте отчет о расследовании и сообщил ему, что, если они продолжат работать с Хэллидеем и Фишером, это будет иметь для них последствия. Кроме того, они обязаны как можно скорее возместить тебе ущерб, иначе они будут иметь дело со мной.
У нее перехватило дыхание. Она думала, что эта история осталась в прошлом и она исцелилась, но тяжесть в груди говорила об обратном. Конечно, ей было обидно. Она старательно училась и работала, а потом, практически в мгновение ока, лишилась всего.
Наконец она хрипло произнесла:
– Что ты имеешь в виду под возмещением ущерба?
– Для начала они принесут тебе извинения. Есть закон о домогательствах на рабочем месте, но они его игнорируют. Потом они выплатят тебе компенсацию за разрушенную карьеру.
– Я уволилась по собственному желанию, – сказала Аллегра.
– Ты уволилась из‑за того, что случилось.
– Я не могу подать на них в суд.
– Поэтому в суд на них подам я, – ответил Тобиас.
Это было так романтично. Тобиас наконец‑то решил помогать Аллегре.
Он на ее стороне, а это означает, что «Бернс– Штайн – Хэллидей» конец. Не хотела бы она оказаться на их месте.
– Но ты не вернешься на работу к этим клоунам. У тебя отличный бизнес, и, насколько я понимаю, помещения на курорте принадлежат тебе.
Аллегра почувствовала восхитительное тепло в груди. Тобиас говорил с ней решительным и сексуальным тоном. Обычно она не подчинялась приказу, но решила подчиниться на этот раз, потому что была полностью согласна с ним. И ей нравилось, что он собирается защищать ее.
– Зачем мне к ним возвращаться? Это все равно что снова участвовать в конкурсе красоты. Мне нравились конкурсы, и я любила побеждать, но потом они мне надоели…
– Детка, я тебя не понимаю.
Она терпеливо посмотрела на него:
– Дело в том, что мне нравилось учиться и чего‑то добиваться, но я получала диплом не для того, чтобы работать на дьявола.
Тобиас закрыл рукой рот, чтобы она не видела, как он
