Кетлин О'Брайен - Запретная страсть

Ответ прозвучал банально, но Келси была довольна уже тем, что она рядом с Брэндоном – разговорчивым или молчаливым, главное – что наедине, отделенная стеклом от суетливого мира, который мелькает по сторонам и остается позади. Как хорошо было бы, если бы эта поездка никогда не кончалась!

Но, конечно, так быть не могло. Стало темнеть. Знакомый холм приближался к ним, подмигивая издалека огоньками, словно это с неба посыпались звезды. Огорченно вздохнув про себя, Келси свернула на Клифф-роуд и повела машину вверх, к самой высокой звездочке, которая была светом из окна комнаты Брэндона в башне.

Она совсем уже было решила, что день, который они провели вдвоем, закончился, но Брэндон дал ей неожиданную отсрочку. От радости она не знала, как реагировать, и наконец спросила:

– Ладно. И что ты хочешь делать?

– Не возражаешь, если мы посидим в саду?

Он все еще прижимал локтем ее руку, что, по-видимому, было удобнее всего, когда она показывала, куда идти.

– Ненадолго, – чувствуя ее замешательство, добавил Брэндон.

– С удовольствием, – проговорила она, и они повернули от дома в выходивший на море сад. Отсюда была видна вода, мерцавшая под светом звезд.

– Чудесный вечер.

Брэндон знал наизусть каждый дюйм вокруг дома. Он шел быстрее и увереннее, чем на пристани, и меньше полагался на нее. Она должна была бы радоваться за него – и радовалась, – но ей не хватало той близости, которую давала эта зависимость.

Не успела она оглянуться, как они уже пришли к чугунной скамейке над заливом, и Брэндон отпустил ее руку.

Брэндон полной грудью вдохнул чистый прохладный воздух и сел на скамейку, поставив костыль рядом.

– Садись, Келси, и расскажи мне, какой сегодня вечер.

Сев рядом с ним, она посмотрела на небо.

– Значит, так, облаков нет, – проговорила она, думая, это ли он имел в виду. – Небо черное-пречерное, месяц тоненьким серпом, и мириады звезд. Они так близко, что, кажется, их можно потрогать.

Брэндон одобрительно хмыкнул.

– Знаешь, – сказал он, – в джунглях такого неба не бывает. Там деревья слишком высокие и толстые. Ощущение такое, будто тебя посадили в темный влажный кокон. Но по-своему тоже очень красиво.

– Да, – сказала она и попробовала вообразить мир, в котором нет звезд. – Наверное.

Они помолчали. Откинув голову назад, Брэндон подставил лицо лунному свету, словно мог чувствовать его, а Келси любовалась его четким, гордым профилем, стараясь запечатлеть в памяти каждую деталь.

Прошла минута. Он вздохнул и опустил голову.

– Завтра снимут эти проклятые бинты. – Он потрогал повязку на голове.

Да, подумала Келси, в таком состоянии для него что ночь в горах, что ночь в джунглях – все одно.

– Знаю, – сказала она. – Представляю, как ты будешь радоваться.

– Еще как, Бог мой! – с жаром прошептал он. Потом вдруг повернулся и попросил с такой страстью, что отказать ему было бы просто невозможно: – Приходи со мной сюда завтра вечером, и мы вместе посмотрим на звезды.

Келси растерялась. Он говорил с такой уверенностью, как прежний Брэндон, не сомневаясь, что будет видеть, когда снимут бинты. Но ее собственная уверенность необъяснимым образом улетучилась, и она не знала, что ответить.

Брэндон сидел, повернувшись к ней лицом, и ждал. Лунный свет серебрил его волосы, отбеливал бинты, и он напомнил ей пленника с завязанными глазами, стоящего перед врагом.

Представив себе эту картину, она почувствовала, как ее охватывает паника и нет слов для ответа.

– Келси! – Он потянулся рукой по спинке скамьи и кончиками пальцев дотронулся до ее плеча.

Сегодня она не стягивала волосы в пучок, и они свободно рассыпались по плечам. Брэндон тронул концы прядей, но и этого прикосновения было достаточно, чтобы от головы ко всем нервным окончаниям ее тела пробежал ток.

– У тебя очень темные волосы, – проговорил он, снова меняя тему разговора и медленно перебирая пряди. – Темные, как кофе. На солнце они чуть светлее, но мокрые они почти черные. А сегодня…

Он повернул руку, пропустил локон под большой палец и намотал его на ладонь. Хотя у нее были длинные волосы, но все равно этим движением он притянул ее голову ближе к себе.

– Сегодня, – тихо сказал он, – когда на небе столько звезд, твои волосы должны сверкать, как полированное красное дерево.

Кофе, красное дерево – вряд ли самые красочные сравнения в мире, но у Брэндона они прозвучали очень поэтично. Келси вздрогнула – внутри ее существа что-то крошечное встрепенулось и побежало по жилам.

– По-моему, твоя память льстит мне, – проговорила она, почти запинаясь – охватившая ее дрожь мешала говорить ровно и спокойно. – Они у меня мышино-шатеновые.

– Нет, – покачал он головой. – Я не придумываю. Я же помню, какая ты красивая. Я даже помню… – Он замолчал, поглаживая большим пальцем прихваченный завиток ее волос. – Еще не дотронувшись, я уже знал, какие они будут густые и шелковистые и как будут струиться по моей коже.

Знал! У нее замерло сердце, дышалось с трудом. Конечно же, он знал. Келси глядела на его руку, обвитую ее блестящими волосами, и боялась проронить слово.

Он вспоминает. Эти слова бились у нее внутри, как крылышки у мотылька. Он вспоминает…

– У меня давно такие мысли, Келси. Отчетливые и настолько реальные, что от них больно. С первого дня, как мы встретились, я не переставал думать, какая ты красивая. Я думал… он опять запнулся и глубоко вздохнул, – обо всем. Я знал, что не имею права, но ничего не мог с собой поделать. Мои мечты так глубоко засели в голове, что невозможно было их оттуда прогнать.

Она все еще боялась заговорить, чтобы неосторожным словом не остановить потока его воспоминаний. Боже, сделай так, чтобы его воспоминания лились рекой, взмолилась она, пока ему не вспомнится все!

Брэндон разжал пальцы, и волосы заструились между ними. Он сидел, чуть наклонив голову, и после долгого молчания заговорил смущенно:

– Какая ирония, правда? Все мысли остались, никуда не делись, несмотря на то, что произошло. Этот несчастный случай перевернул всю мою жизнь, а мечты не исчезли. С ними ничего не стало, они такие же острые, такие же мучительные, такие же реальные. Я по-прежнему думаю о том, что ты будешь чувствовать, если я возьму и обниму тебя, какой вкус будет у твоих губ, как ты задрожишь, когда я…

Келси не выдержала и тихонько вскрикнула, а потом сама не заметила, как положила руку ему на колено.

– Брэндон! – только и смогла она сказать.

Он опустил голову и, перевернув ее руку кверху ладошкой, начал большим пальцем гладить ее. Сначала провел пальцем по чувствительным бугоркам, точно гадалка, читающая по руке судьбу. По жилам ее пробежал огонь, зажигая все ее тело.