Кара Колтер - Любовь по ошибке

– Что с тобой?

– Кажется, натерла ногу.

– Давай посмотрю.

– Ничего страшного. Мы почти пришли, дом уже виден.

– Позволь мне взглянуть.

Лыжные ботинки плохо приспособлены для ходьбы. В отличие от подобранных второпях ботинок Стейси с чужой ноги, его были сделаны на заказ и сидели как влитые. Они сели. Кернан разул ее и увидел, что пятки стерты почти до крови.

– Почему ты раньше не сказала?

Стейси виновато посмотрела.

– По правде, я не заметила. – Как и Кернан, она была слишком взволнована. В голове теснилось много серьезных мыслей, чтобы обращать внимание на пустяки вроде стертых пяток.

С нежностью, удивившей его самого, Кернан взял комочек снега и приложил к ранкам. Ему доставляло удовольствие гладить ее ступни и наблюдать за выражением ее лица. Потом, не слушая протестов, чувствуя себя вернувшим себе силу Самсоном, он поднял Стейси на руки и прижал к себе.

– Я могу идти, – пискнула она.

Но Кернану хотелось нести ее, защищать и заботиться о ней. Может, он хотел показать ей свою мощь?

– А лыжи?

– Отнесу тебя и приду за ними.

Стейси начала было протестовать, но замолчала, а просто уткнулась лицом в его грудь. Кернан понес ее к дому. Посадив на ступеньку, он пошел за лыжами, а когда вернулся, Стейси ждала у двери. По ее лицу он понял: что-то случилось. Она передала ему записку от Адели. Сестра писала, что Максу стало хуже, у него поднялась температура, и она отвезла его в больницу в Уистлере.

Кернан мрачно уставился на записку. Мир вокруг него рушился. Пока он резвился в снегу, утешая себя глупыми мыслями о природе любви и вечности, о надежде и исцелении, его племяннику становилось все хуже и хуже. Настолько, что Адели пришлось везти его к врачу. Это было напоминание – прямое и грубое – о настоящей жизни, о том, как быстро все меняется, и о том, что любимые могут уйти в любой момент. Это была реальность в отличие от придуманной жизни, в которую он чуть не поверил, раскрывая Стейси душу. В этой реальности не было места смеху, снеговику, игре в снежки, шоколадному печенью и красавице в бикини в горячем источнике. В реальности был мужчина, который не контролировал ситуацию, как ему бы хотелось. А самой большой иллюзией оказалось его желание, пусть даже ценой собственной жизни, защитить женщину, которую он только что нес на руках к дому.

Он не был Самсоном.

У него не было сил снова принять жизнь, бросить ей вызов, противостоять судьбе.

Вот цена любви – она делает жизнь непредсказуемой, а сердце уязвимым для боли потерь.

Кернан сунул записку в карман, прошел в дом, набрал номер телефона Адели.

– Как у тебя дела? – спросил он, готовый услышать худшее.

– Все нормально, – ответила Адель, и он вздохнул, как человек, увернувшийся от летевшей пули. – Доктор сказал, у Макса ушная инфекция. Он под наблюдением, но похоже, его выпишут через час.

Кернан испытал невероятное облегчение.

– Хорошо, – сказал он, не выдавая отчаяния, терзавшего его минуту назад. – Как ты добралась до больницы?

Лучше занять голову мелкими деталями, чем позволить чувству беспомощности захлестнуть себя.

– Вызвала такси. Собираюсь арендовать здесь машину и отвезти ребенка домой. Максу там спокойнее. Как прошел день? Весело было?

Кернан услышал в ее голосе надежду, но не захотел поощрять ложные ожидания. Что бы его сестра со Стейси себе ни придумали, этому не суждено сбыться.

– Сейчас приеду и заберу вас. Отвезу в город.

– А как же Стейси?

Он не ответил.

– Ох, Кернан, – сказала Адель с сожалением и сочувствием. – Не упусти ее.

Кернан молча положил трубку. В кухне Стейси ставила чайник. На минуту его решимость поколебалась. Он представил, как они сидят вдвоем и пьют горячий шоколад. Макса увезли, поэтому он мог бы включить камин, не беспокоясь о безопасности ребенка. Он даже увидел семью и гостиную глазами Стейси: смех и разговоры, наряженную новогоднюю елку, игрушки на полу…

Кернан запретил себе думать об этом.

– Как Макс? – с тревогой спросила Стейси.

– Ушная инфекция. Его отпустят через час, и я отвезу их домой.

– Хорошо. – Стейси явно что-то услышала в его голосе и насторожилась. – Хочешь, чтобы я поехала с тобой?

Казалось, нет ничего труднее, чем сказать «нет», но ему предстояло сделать нечто более трудное. Стейси должна знать, что надежды нет. Между ними никогда ничего не будет.

– Я уеду с ними в город, – сказал он. – Сюда больше не вернусь.

– Ох, мне надо собрать вещи и тоже выметаться.

– Мне нужна твоя контактная информация.

На секунду на ее лице мелькнула надежда, но она все поняла по тому, как он сформулировал предложение. Он не сказал «позвоню» или «увидимся».

– Мой юрист свяжется с тобой, – продолжил он, стараясь говорить ровно. – Нужно, чтобы ты подписала бумагу о том, что все сказанное здесь не подлежит разглашению.

Реакция оказалась именно такой, которую он ожидал и боялся. Стейси была потрясена. Она быстро повернулась, выключила чайник, начала открывать ящики, пока не нашла ручку и лист бумаги. Наклонившись так, что волосы закрыли лицо, она начала писать. Кернан не стал ждать, скрылся в своей комнате и не вышел попрощаться. Только услышав звук отъезжающей машины, он, против воли, выглянул в окно и посмотрел вслед. Потом пошел взглянуть на оставленную на кухонном столе записку. Развернул листок. На нем не было ни имени, ни адреса, ни телефона, лишь написанные решительным почерком три слова – «пошел к черту».

Несмотря на мучительную душевную боль, он не удержался от улыбки. В отличие от него Стейси Мерфи Уолкер давно научилась держать удар.

Скомкав бумажку, Кернан оправился в гостиную. Там не осталось никаких следов ее присутствия. Легкий аромат лимона и мыла выветрится к тому времени, когда он вернется сюда в следующий раз. Фонтан, который она едва не сбила, будет восстановлен, кустарники – посажены заново. Не останется никаких следов развернувшейся здесь истории, никаких бередящих душу материальных напоминаний. Впрочем, он не знал, когда рискнет приехать сюда снова и рискнет ли вообще. Неужели для него это место навсегда будет связано со Стейси? Все, что осталось у него от чуда, – мокрое бикини в рюкзаке. Но Адель наверняка захочет получить его обратно.

А затем Кернан сделал то, что сам мог классифицировать лишь как проявление крайней слабости. Он подобрал записку Стейси, расправил кулаком на кухонном столе, аккуратно сложил и засунул в карман рубашки. Ему хотелось сохранить что-нибудь на память. Пусть даже это всего лишь листок бумаги, которого касалась ее рука.

Впрочем, подумал Кернан, хорошо, что ему достался именно такой сувенир. Доказательство того, какая она сильная и отважная. Она будет счастлива. Кернан не мог сказать тоже самое о себе.