Кэролайн Андерсон - Самая прекрасная роза

Лучше. Боль отступила. Эмелия выпрямилась, пристально посмотрела на часы, потом снова почувствовала схватки. Прошло три минуты.

Три минуты? Уже?

Но ведь у нее весь день болела поясница…

— Глупая, глупая женщина.

— Кто глупая женщина?

— Я. — Эмелия заскрежетала зубами, опустила голову и упала в объятия Сэма.

У нее начались роды.

Сэм почувствовал, как кровь отхлынула от его лица, его сковал страх. Не могут у нее сейчас начаться роды! Ее мать приедет только через три дня, а это означает, что ему придется помогать ей.

Он прикоснулся к ее спине и потер поясницу, за которую она держалась.

Эмелия тихонько простонала, и он остановился.

— Не останавливайся! — приказала она, поэтому он стал медленно и ритмично поглаживать ее поясницу.

— Ладно. — Эмелия постепенно расслабилась и выпрямилась. — Мне нужно позвонить акушерке. Думаю, пора ехать.

— Уже?

Она подняла на него зеленые глаза, затуманенные неуверенностью:

— Схватки приходят каждые три минуты.

— Я пригоню машину.

В пути у Эмелии отошли воды, но, к счастью, Сэм предусмотрительно взял с собой полотенца, поэтому ей не пришлось переживать из-за испачканной обивки.

Доставив Эмелию в больницу, Сэм оставил ее на попечение акушерки и отправился парковать автомобиль. В течение нескольких минут ее осмотрели и поместили в палату.

— Осталось недолго, вы скоро родите, — сказала ей акушерка.

Она скоро родит, а Сэма все нет. Эмелия волновалась, она нуждалась в нем.

Сэм вернулся, когда у нее начались очередные схватки, и она повернулась на бок, постанывая.

Он сглотнул, понятия не имея, как все это выдержит, но оставить ее одну не мог. Он подошел к ней, присел на корточки и посмотрел в ее сосредоточенное лицо.

Невероятно, он почти мог прочесть ее мысли.

Эмелия открыла глаза, протяжно выдохнула и улыбнулась Сэму:

— Ты вернулся.

Кажется, она ему рада.

— Я могу чем-нибудь тебе помочь? Лед? Холодное одеяло?

— Лед не помешал бы. И возможно, мне захочется прогуляться.

Прогуляться не удалось. Сделав несколько шагов, Эмелия обмякла у стены. Сэм поймал ее, поддерживая под руки, как учили на занятиях. Подняв голову, она выпрямилась и едва заметно улыбнулась:

— Вероятно, не захочется.

Сэм уложил ее в кровать и отправился за льдом.

— Сэм, ты не должен здесь находиться, — сказала Эмелия спустя час или два. Она потеряла счет времени, но держалась. Может, оттого, что Сэм рядом. Может, из-за того, что правильно себя вела. Но она беспокоилась за него. Сэм запротестовал, но Эмелия покачала головой.

— Сэм, я знаю, ты не хочешь здесь быть, — тихо произнесла она. — Ты просто очень мил со мной.

— Когда это я был мил с тобой?

Она попыталась улыбнуться, но началась очередная схватка. Когда боль отступила, Эмелия открыла глаза и обнаружила Сэма на прежнем месте. Он сосредоточенно смотрел на нее.

— Отпустило?

Она кивнула. Пришла акушерка и проверила Эмелию. Сэм отвернулся к окну. Когда акушерка ушла, он скормил Эмелии очередной кусочек льда и положил на голову холодный компресс.

— А Дейзи? — запоздало спросила Эмелия.

— Дейзи в порядке. Ее забрал к себе домой один из строителей.

Эмелия нахмурилась:

— С ней все будет хорошо?

— Он ее покормит, не сомневайся, — сухо произнес он, и она рассмеялась:

— Ладно. — Эмелия мельком взглянула в окно и увидела, что солнце заходит. Поздний вечер, а Сэм голоден.

— Почему бы тебе не поесть чего-нибудь? Я действительно в порядке. Еще неизвестно, когда я рожу.

Эмелию повезли рожать в тот момент, когда вернулся Сэм. Он спешно подкрепился сэндвичем и кофе. Сердце у него барабанило так, что казалось, будто оно подскакивает к горлу. Эмелию подключили к монитору, и Сэм мог видеть биение сердца ребенка. Или это бьется ее сердце? Он не знал наверняка.

Акушерка разблокировала колеса кровати и посмотрела на Сэма.

— Мы везем ее в родильную палату, но, возможно, ей потребуется кесарево сечение. Есть проблемы. Вы будете присутствовать при родах?

Лицо Эмелии было покрыто потом, взгляд расфокусирован, она старалась сосредоточиться на дыхании. Затем монитор выключился, и она запаниковала.

Найдя взглядом Сэма, она пристально уставилась на него, и он сглотнул.

— Буду, — произнес он и шагнул в пропасть неизвестности.

Сэм обрадовался тому, что ходил на занятия с Эмелией.

Во время схваток она удивительно крепко вцеплялась в него. Конечно, она работала в саду день за днем, и ее руки стали сильными. Очень сильными.

— Ладно, теперь тужьтесь изо всех сил, — наконец сказали ей.

Каким-то образом Сэм нашел слова, чтобы приободрить Эмелию и не позволить ей пасть духом.

У нее не осталось сил. Она была измотана и испугана, происходящее оказалось для нее слишком сложным испытанием. Но вот Эмелия сфокусировала взгляд на лице Сэма и посмотрела в его глаза. Синие глаза были совершенно спокойными. Сэм ободряюще улыбнулся:

— Давай, любимая, сделай это для меня. Сделай еще одно усилие.

Она сделала еще одно усилие, потом еще одно, потом еще. И вот послышалось хныканье, икание и всхлипывание, а затем гневный вопль. Все заулыбались, и вскоре ребенка положили на ее обнаженный живот.

— Великолепный, красивый мальчик, — сказал кто-то, но Сэм мог думать только об Эмелии и о том, как храбро она держалась.

— Отлично, — произнес он, смотря на ребенка. Слезы текли по его лицу, он смахивал их и старался улыбнуться.

Эмелия улыбалась мальчику, с нежностью его поглаживая.

— Ему подобрали имя?

— Макс, — одновременно произнесли Сэм и Эмелия и обменялись улыбками.

— Поздравляю, папочка! — воскликнул кто-то, и Сэму показалось, что земля уходит у него из-под ног.

Он стал отцом. Он никогда не думал, что станет отцом — после того случая с Алисой…

Ребенка забрали у Эмелии, и акушерки произвели необходимые действия. Затем мальчика завернули в белое одеяло и протянули Сэму.

— Я его уроню! — запаниковал он, но акушерки лишь улыбнулись.

— Не уроните. Он самое драгоценное, что вы когда-то держали в руках, так что не уроните.

Сэм пристально смотрел на Макса. В самом деле малыш был самым драгоценным существом, которое он когда-либо держал в руках.

За исключением Эмелии, но ведь она не является частью его жизни. Она связана с ним, но не так, как следовало.

Но он может любить своего сына.

На Сэма уставились мудрые темно-синие глаза малыша, и он почувствовал себя одновременно робким и возвышенным, получив такой дар.