Ребекка Тейт - Хрустальный цветок
— Кено, нам нужно найти его, — шепнула Вайолет. После бесед с Вагошем она уверилась в том, что пес все понимает.
Он и на сей раз понял, побежал вперед, иногда останавливался, оглядываясь и поджидая хозяйку.
Вайолет вступила под сень деревьев. В лесу было гораздо темнее, чем в парке, лунный свет прорезал кроны елей узкими кинжальными лучами, и этого света не хватало, чтобы все как следует разглядеть. Вайолет тихо подозвала Кено и ухватилась за его ошейник. Сразу стало спокойнее. Жаль, она не догадалась взять с собой фонарик или мобильный телефон, но с собакой она вряд ли потеряется. В случае чего Кено выведет ее обратно к дому.
Ночной лес был полон приглушенных звуков. Вайолет медленно шла по тропинке, засыпанной хвоей, и ей казалось, что она бесшумно плывет во тьме. Над головой завозилась в еловых ветвях какая-то птица, где-то вдалеке ухал филин, иногда потрескивали ветки, как будто кто-то крался в зарослях. Вайолет стало не по себе. Она уже подумывала, не вернуться ли, когда пес коротко гавкнул, а чьи-то руки схватили ее за плечи. Вайолет взвизгнула.
— Я так и думал, что это вы, — сказал Рольф.
Страх немедленно откатился, будто его и не было. Рядом с хозяином «Инея» бояться не получалось.
— Вы ведь должны спать, — заметил Старлинг, не отпуская ее. — Что вы тут делаете?
— Мне не спалось. Вышла на балкон и увидела вас.
— Почему вы решили, что это я?
— У вас особенная походка.
— Надо же.
— А что вы делаете в лесу так поздно? — спросила Вайолет. Она не стремилась вырваться. Было хорошо и спокойно стоять рядом с ним в ночном лесу и чувствовать тепло его ладоней на своих плечах. Сейчас он был без перчаток.
— Я гуляю. Люблю прогулки, но день для меня слишком ярок. Я знаю все тропы здесь. Ну и что мне теперь с вами делать?
— А можно мне пройтись с вами? — попросила Вайолет. — Ночь такая теплая и красивая… И сна ни в одном глазу.
— Если уж вы догнали меня, идемте. — Он взял ее за руку. — Держитесь крепче, иначе потеряетесь и ночные духи заставят вас заплутать навсегда.
— А здесь есть ночные духи? — Тепло его руки показалось Вайолет самым прекрасным ощущением на свете.
— Если верить Вагошу, то духи есть везде — в лесу, в клумбах, в супе. Рядом с нами живет сонм невидимых существ. Такой ночью в это легко поверить.
Они медленно шли по тропе, Кено следовал за ними. Деревья расступились, открыв небольшую поляну. Лунный свет лишь скользил по верхушкам елей, а внизу царила чернота. Рольф вывел Вайолет на середину поляны и заставил сесть. Пошарив ладонью, она поняла, что скамейкой служит ствол упавшего дерева. Старлинг устроился рядом, Кено лег у ног Вайолет.
Теперь, когда рядом был Рольф, лес перестал быть загадочным и опасным. Сидевший около Вайолет человек был куда загадочнее.
— Вы так и бродите всю ночь? — тихо спросила Вайолет.
— Иногда до рассвета.
— И вам не страшно?
— Нет, — сказал он спокойно. — Чего здесь бояться? Кого?
— Гризли. Джеймс говорил, что здесь водятся гризли.
— На территории «Инея»? Нет.
— А Вагош утверждал, что вы и за ворота выходите.
— Ну и что?
— Вас раздражает мое любопытство? — откровенно спросила Вайолет.
Рольф тихо засмеялся.
— Вовсе нет. Вы так очаровательно наивны в нем. И открыты. Это одно из самых ценных ваших качеств, пожалуй. Вы сами удивительны. Как вы смогли остаться такой при той жизни, которую ведете?
— Какой — такой? — нахмурилась Вайолет. — Что вы имеете в виду? Да и жизнь у меня самая обычная…
— Не скажите, — возразил Рольф. — Многие ваши сверстники, у которых есть средства к существованию, к двадцати одному году умудряются превратиться в прожженных жизнью и все повидавших людей. А вы по-прежнему словно открываете мир заново каждый день. Я наблюдал за вами. Вы не утратили способности удивляться.
— Полагаете, меня не должно интересовать ничего, кроме вечеринок и ночных клубов? — Вайолет почти обиделась.
— Нет, я никогда так не думал. Как только увидел вашу фотографию, понял, что вы особенная.
Вайолет не знала, как воспринимать подобную фразу — как комплимент или что?
— Не думала, что это можно понять по фотографии. Я не считаю себя особенной.
— И в этом ваша особенность тоже. Знаете, а даже хорошо, что вы пошли сегодня ночью за мной в лес. Мы можем поговорить.
— А эти две недели мы с вами чем занимались? — съехидничала она.
— Не знаю, как вы, а я работал.
Вайолет стало немного обидно. Значит, для него это всего лишь работа? Она-то надеялась хотя бы на дружбу…
— Ваше ожерелье будет готово послезавтра, — продолжил Рольф, — я почти доделал его, а значит, уже можно объяснить. Помните, я обещал вам? Ну вот. Видите ли, Вайолет, у меня свои способы работы. Для того чтобы выполнить заказ высокого уровня, когда клиенту требуется нечто особенное и до некоторой степени волшебное, я должен быть знаком с этим человеком, а еще лучше — неплохо его знать. Раньше, до своего переезда в «Иней», я иногда выполнял подобные заказы для друзей. Мы подолгу беседовали, я расспрашивал человека и на основе созданного психологического образа делал украшение. Потом я отказался от подобных вещей. Вы первая за несколько лет, кому я пошел навстречу. Остальные клиенты, даже если приезжали в «Иней», не виделись со мной и вели переговоры с Джеймсом. Да я и не делал для них ничего сложного.
— Почему же мне… оказана подобная честь?
— Не знаю. Вы мне понравились, возможно. Понравилось, как ваш отец говорил о вас. И я решил рискнуть, проверить, есть ли еще порох в пороховницах. — Рольф усмехнулся. — Оказалось, есть. Надеюсь, вы останетесь довольны.
— Значит, все наши разговоры были для вас работой?
— Конечно. Потому я и не говорил вам ничего особенного о себе. Я вас должен знать, а вы меня — нет. Это сродни сеансам у психоаналитика. Вы приходите, ложитесь на кушетку, рассказываете о своих проблемах. Он задает вам наводящие вопросы, помогает раскрыться, а затем способствует восстановлению душевного спокойствия. Так и я. Только результат не душевное спокойствие, а украшение. Личность же психоаналитика остается за кадром. Его как будто не существует. Клиент не должен ничего знать о нем, ведь он пришел сюда, чтобы узнать о себе, а не о ком-то еще.
Вот уж точно, результат не душевное спокойствие, подумала Вайолет. Ей сделалось до слез обидно. Она-то думала, что все беседы с Рольфом происходят оттого, что она ему нравится как человек, что ему приятно с ней говорить. А он всего лишь работал. Он составлял ее психологический портрет, чтобы выполнить заказ.
