Марис Соул - Никаких обещаний

— Вы пытаетесь напоить меня?

— Возможно, — согласился Эрик, — хотя мог бы ответить, что в Японии хорошим тоном считается постоянно наполнять чашку гостя, ни на минуту не оставляя ее пустой, а если гость больше не хочет пить, он просто не притрагивается к наполненной чашке.

Эшли покачала головой:

— Это уже шулерство.

— Да, но вы, наверное, слышали: в любви и на войне хороши все приемы.

— У нас с вами война?

— Надеюсь, нет.

— Любовь?

Он почувствовал, как участилось ее дыхание в тот момент, когда она произнесла это слово, и Эрик догадался, что сердце Эшли, должно быть, бьется сейчас столь же часто и сильно, как и его сердце. Он тихо сказал:

— Неужели было бы так ужасно, если б на самом деле у нас с вами была любовь, Эшли-сан?

Задумчивый и полный понимания взгляд ее глаз заставил его затаить дыхание, но Эшли отвела глаза и, посмотрев на свою тарелку, покачала головой:

— Я не могу полюбить… нет, сейчас не могу, не должна.

— Но почему?

— Я уезжаю в Чикаго.

— Вы добились перевода?

— Нет еще, — она снова подняла глаза, — но я добьюсь. Я должна.

— Должна? — переспросил он, удивленный подбором слов.

— Я хочу сказать, это было моей целью в течение многих лет, и теперь я так близка к осуществлению своих планов!..

— И никак нельзя поменять эти планы?

Некоторое время она колебалась, и Эрик чувствовал, что Эшли что-то скрывает от него. Наконец она вздохнула и покачала головой:

— Нельзя.

— Но почему, Эшли?

— Потому что… — на этот раз она оказалась более решительной, — просто потому что я не могу.

— Есть какой-то закон в информационной службе, заставляющий вас стремиться к переезду?

— Не могли бы мы поговорить о чем-нибудь другом?

— Например?

— Например, как вы стали ниндзя.

— А почему вы не хотите говорить о переезде в Чикаго?

Эшли пропустила вопрос мимо ушей.

— Ваш отец тоже ниндзя?

Эрику очень хотелось получить ответы на свои вопросы, но он решил уступить в данный момент: терпение — одна из главных заповедей ниндзя, так же, как и упорство.

Он ответил ей, рассмеявшись:

— Нет, мой отец не ниндзя. Правда, он владеет приемами самообороны, и, когда я был подростком, отец оплачивал мои уроки карате, но единственное, чего он хотел от этих уроков, чтобы я умел защищаться в случае необходимости. Он никогда не помышлял, чтобы я стал ниндзя, избрав нин-по как стиль и смысл жизни.

— Отец не одобряет того, что вы стали ниндзя?

— Конечно, ему понравилось бы больше, если б я воспользовался своим университетским образованием и работал бы на большой бизнес, но я б не сказал, что он не одобряет того, что я стал ниндзя. Ему просто трудно постичь мое полное отсутствие интереса к деньгам.

— Мне это тоже трудно постичь, — призналась Эшли.

С самого раннего детства, сколько она себя помнила, отец подчеркивал, как важно уметь зарабатывать деньги. Порабощенный однообразными профессиональными занятиями, высасывавшими из него все силы и всю жизнь, он стремился сделать так, чтобы его детям жилось лучше, чем ему. И Эшли знала: брат смог бы оправдать надежды отца.

Если бы не она…

Эшли быстро заставила свои мысли вернуться к Эрику.

— Ну и как же случилось, что вы от уроков карате пришли к намерению стать ниндзя?

— Когда я учился в колледже, я познакомился с одним человеком. Он был приглашен в колледж как лектор, и он рассказывал нам о мифологическом образе ниндзя. Послушав, я решил ему сказать о своем полном разочаровании в карате. Мы долго беседовали, и я обнаружил, что, несмотря на проживание в Штатах, этот человек уже много лет изучает ниндзя-цу в Японии под руководством великого мастера. Он порекомендовал мне в следующий раз, когда я буду в Японии, посетить этого мастера, что я и сделал. С первого же визита я попался на крючок.

— И-бам-с! — Эшли щелкнула пальцами. — Вы стали ниндзя.

Эрик громко усмехнулся и тоже щелкнул пальцами:

— Бам-с, и шестнадцать лет спустя… А до этого было шестнадцать лет напряженной учебы. А как вы развлекаетесь, Эшли?

Его вопрос застал ее врасплох.

— Развлекаюсь? — на мгновение она задумалась, помешивая вилкой морскую живность в своей тарелке. — Не знаю. Иногда, когда у меня бывает время, я читаю книги… хожу в кино.

— А у вас бывают свидания? Встречи с мужчинами?

— Любите же вы совать нос… — она рассмеялась, но несколько скованно.

— Я ни разу не слышал, чтобы к вам заходили мужчины.

— Может, я хожу к ним?

Он покачал головой.

— Не думаю. У вас когда-нибудь был любовник?

— Мне кажется, в своих вопросах вы заходите слишком далеко.

— Этот наш ужин для того и предназначен, чтобы поближе познакомиться, и каким же другим способом я смогу что-нибудь о вас узнать, если не буду задавать вопросов? — он помолчал. — Я спал с несколькими женщинами, когда был еще очень молод и полагал, что таким образом я доказываю свою мужественность. Это было до того, как я начал понимать, что мужественность и мужское достоинство не имеют к сексу никакого отношения.

По тому, как Эрик смотрел ей в глаза, Эшли поняла, что он ждет от нее ответной откровенности. Неловким движением она сменила положение ног на подушке и закусила нижнюю губу.

— Я спала всего лишь с двумя мужчинами, — сказала она наконец, — и я думаю, что если я пыталась что-то доказать себе этим, то, наверное, доказала.

— Наверное, вы доказали, — повторил он. — А вы любили тех двоих мужчин?

— Мне они нравились, мы были друзьями, — Эшли пожала плечами. — Я ведь совсем не романтична.

— Да, но у вас есть огонь в крови, Эшли-сан, — сказал Эрик тихо, не сводя с нее глаз.

— У меня есть амбиции, — парировала она, чувствуя все большую неловкость от жара, разливавшегося по артериям.

— Страсть.

— Цель.

Он улыбнулся:

— Вы боитесь своих ощущений, тех, что возникают у вас, когда вы рядом со мной.

— Не боюсь, — Эшли надеялась, что ее голос прозвучит достаточно твердо и он не сможет уловить, насколько она не уверена в себе. — Просто я реалистка. Зачем начинать отношения с кем бы то ни было, если у этих отношений нет будущего?

— Итак, мы должны забыть, что чувствуем друг к другу нечто необыкновенное, и пойти разными дорогами? Так получается?

Это, действительно, представлялось ей самым благополучным выходом из сложившейся ситуации. Она кивнула, потом бросила взгляд на столик.

— Я должна идти, уже поздно.

— Очень поздно, — сказал Эрик, но ей показалось почему-то, что он имеет в виду не время.