Лилиан Пик - Тот, кто не со мной

— Тебя спрашивает какой-то мужчина, — сказал он, хмурясь, затем с некоторой надеждой прибавил: — По-моему, брат.

Она покачала головой и, опасаясь услышать голос Говарда, осторожно сказала:

— Элиза Леннан слушает.

— Откуда я знаю, — спросил ее голос, от которого сердце запрыгало в груди, — что я разговариваю не с мышкой?

Она засмеялась и от облегчения заговорила с ним неожиданно тепло:

— Ах, Лестер, это ты.

Фил тут же резко повернул голову в ее сторону, в его глазах появилось прежнее подозрение. Она слегка отвернулась, в какой-то детской наивной уверенности, что так их разговор никто не подслушает.

— Ты так рада меня слышать, — сказал Лестер, — что даже оживаешь при звуке моего голоса? Я так тронут.

— Дело не в этом, — торопливо ответила она. — Я просто подумала, что это звонит…

— А в чем дело? — спросил Лестер, понижая голос. — Твой босс что, ревнует? Надо мне почаще звонить тебе на работу, а лучше даже самому заезжать. Вот тогда он действительно начнет волноваться. Он решит, что я за тобой ухаживаю.

— Я прекрасно отдаю себе отчет в том, — заговорила она прямо в трубку, почти касаясь ее губами, — что, даже если бы я была самой последней женщиной на земле, ты не начал бы за мной ухаживать. А теперь, может быть, скажешь мне, в чем дело?

Он так громко засмеялся, что ей пришлось отнести трубку подальше от уха.

— Наконец маленькая мышка начала показывать характер. Может, у меня сложилось о ней неправильное мнение?

— До свидания, Лестер, — отрезала она и собралась положить трубку.

— Подожди минуту, — настойчиво остановил он ее. — Дай я хоть скажу тебе, зачем звонил. Секретарша моего деда ушла с работы, чтобы помогать дочери с новорожденным младенцем, как я тебе и говорил. Ты не могла бы сделать мне одолжение, помнишь, ты обещала?

— А когда?

— Если можно, сегодня днем. Ну пожалуйста.

— Хорошо, — вздохнула она.

— Я еще не освобожусь к тому времени, чтобы подвезти тебя, так что не могла бы ты доехать на автобусе? А потом я сам отвезу тебя домой.

Элиза согласилась и повесила трубку. Она увидела немой вопрос в глазах Фила и поняла, что ей придется все объяснять. Ему не понравилось то, что он услышал.

— Ты ведь не хочешь сказать, что на самом деле поедешь помогать этому старому подлецу Кингсу? Я-то думал, что ты была против него и их возмутительного осквернения природы, как и я. Или, — продолжил он, насторожившись от ревности, — его внучок умудрился тебя переубедить и привлек, на свою сторону?

— Нет, конечно, мистер Поллард. — Говоря это, она почувствовала сильный укол совести, заметив боль и обиду в его глазах.

Запах лака, которым щедро был покрыт пол, ударил в нос Элизе, когда экономка открыла дверь в резиденцию Альфреда Кингса.

— Миссис Деннис? — спросила девушка, заходя в дом.

— Да, это я, голубушка, — ответила экономка улыбаясь. — А вы Элиза Леннан. Я помню вас, голубушка, когда вы были еще маленькой девочкой. Вы с мистером Лестером и вашим братом все время шалили у нас в лесу, лазили вместе по деревьям и рвали штанишки. — Она покачала головой. — А теперь их все порубили, те деревья. Я просила мистера Кингса, чтобы он этого не делал.

Они вошли в гостиную. С красиво подобранными по цвету коврами, великолепными светильниками на стенах, изысканным оформлением и роскошной мебелью, эта комната давала ощущение комфорта, и только ее обитатель вносил какую-то фальшивую ногу в атмосферу. Он хорошо смотрелся бы во времена короля Эдуарда: с высоким стоячим воротничком, в жилете, застегнутом на все пуговицы под пиджаком, и тяжелой золотой цепью для часов. Сам человек был гибким и жилистым, в зорких глазах притаилась хитринка, а волосы его были седыми и редкими. Он не выглядел на свои годы, а его голова, казалось, работала ничуть не хуже, чем у людей в два раза моложе его.

Когда миссис Деннис ввела Элизу в комнату, Альфред Кингс сидел развалившись на диване. Сигарета, которая, судя по многочисленным окуркам в пепельнице, была далеко не первой, свисала с его сморщенных губ, от табачного дыма у девушки запершило в горле. На подлокотнике опасно балансировал бокал пива. Руками с узловатыми пальцами и венами, ставшими выпуклыми и заметными из-за возраста и тяжелой работы, которую когда-то, в давно прошедшие дни, ему приходилось выполнять, он держал перед собой утреннюю газету.

Заметив гостью, он опустил газету и махнул Элизе рукой, приглашая садиться.

— Очень рад вас видеть, дорогая, — сказал он. — Чашечку чая или бокал чего-нибудь покрепче? — Судя по тому как он ей подмигнул, ей рекомендовалось выбрать именно последнее. — Это пойдет вам на пользу, а?

Элиза улыбнулась и вежливо отказалась. Она жалела, что не может ему прямо сейчас сказать, что пришла работать и ее вовсе не надо развлекать. Ей хотелось бы опустить предварительные светские условности.

Миссис Деннис оставила их, и Элиза провалилась в подушки глубокого удобного кресла. Альфред заново наполнил свой бокал из бутылки, стоявшей на столе, поднял в ее честь и выпил, почмокав губами и облизнув край уже пустого бокала.

— Мне вообще-то нельзя это пить, — усмехнулся он. — Доктора говорят — ни в коем случае, и старушка Деннис тоже твердит, что ни-ни, но пусть только попробуют меня остановить, посмотрим.

«То же самое, — подумала Элиза, — он, наверное, говорит, когда ему рассказывают о протестах против вырубки леса в Дауэс-Холл». Он, казалось, был из людей такого сорта, которых сопротивление только бодрит, которые любое противодействие воспринимают как личный вызов и которые смотрят на любое препятствие, встречающееся на их пути, как на барьер, который нужно преодолеть, — черта характера, унаследованная его внуком в полной мере.

— Значит, Лестер все же смог вас уговорить прийти и помочь нам? Да, у него есть подход, у моего мальчика, умеет он обращаться с женщинами, прямо как его старый дедушка в молодые годы! — Он усмехнулся. — Только в его возрасте я был уже женат и с кучей ребятишек!

Нервничая, Элиза посмотрела на часы. Время шло, и она пыталась придумать, как бы повежливее сказать ему об этом.

— Ах, — вздохнул старик, — раньше все было по-другому. Работодатель все выжимал из своих рабочих. Тогда еще не было всяких новомодных штучек в строительстве. — Он поудобнее устроился на диване. — А ты знаешь, детка, что если человек опаздывал на работу на пять минут, то с него вычитали плату за пятнадцать минут? Если шел дождь, все равно он должен был работать, а не то потерял бы оплату за день. А теперь, — с отвращением заметил он, — их балуют. Вот мой внук, например, и он такой же — слишком уступчивый, — я ему говорил об этом.