Ребекка Джинсен - Как подсказало сердце

Холодным утром, встретившись лицом к лицу с отцом, он грустно размышлял о разговоре с Амелией этой ночью. Отец заметил хмурую задумчивость.

— Что тебя беспокоит, Роуланд? — спросил Лютер. — Или ты ослабел за эти годы и боишься, что не сможешь хорошо себя показать?

— Если кто и боится, так это ты, старик, — грубо ответил Роуланд.

— Посмотрим, — хмыкнул Лютер и продолжал: — Я наслышан о твоих приключениях. Ты, должно быть, утомлен упорством короля Лотера вернуть Лотарингию?

Роуланд пожал плечами:

— Ну это не было тяжким испытанием. Стрелком больше, стрелком меньше. Битва должна чем-то завершаться. А я сомневаюсь, что та самая битва дала результат.

— И тогда ты пошел в Шампань, а потом в Бургундию? — спросил Лютер.

— А ты неплохо знаешь мой путь, — проворчал Роуланд.

— У меня много друзей. И они слали известия о тебе время от времени. Все, чему я тебя учил, пригодилось в Провансе. Я бы сам насладился той битвой.

— Она кончилась быстро.

— А какой дорогой ты ехал домой через Центральную Францию?

Роуланд удивился любопытству Лютера, но ответил:

— Я плыл по Луаре до Берри. Там передал послание, доверенное мне. Там же мне и навязали девицу.

— А затем ты пересек Блуа и Мейн в направлении к Монтвилю.

— Нет. Я плыл по Луаре от Орлеана до слияния с рекой Мейн. А потом ехал на лошади точно на север.

— Значит, ты проехал через Ангерс?

Роуланд заметил тревогу в голосе Лютера и нахмурился

— Да, но тебе-то что?

— Ничего, — ответил Лютер и грубо добавил: — давай начинать.

Роуланд отмахнулся от расспросов Лютера и сосредоточился. В таких поединках его отец был мастером, и только в последние годы, перед тем, как покинуть дом, Роуланд мог постоять за себя. Желание превзойти отца у него было всегда. Но умение приходило постепенно.

Первые же удары скрещенных мечей собрали всех обитателей Монтвиля. Они разбудили и Бригитту. Испугавшись, она побежала к двери с мыслями, что на Монтвиль напали. Она застыла, пораженная увиденным. Роуланд с отцом вели бой. Бригитта накинула шерстяную мантилью и выбежала во двор. Распущенные волосы плащом ниспадали на спину. Она встала рядом с двумя солдатами и с искренним ужасом смотрела, как Лютер теснил Роуланда, нанося удар за ударом своим тяжелым мечом, заставляя отступать, Роуланд ничего не мог сделать. Он только считал удары и прикрывался щитом. Так они прошли через весь двор, пока, наконец. Роуланд не нанес сильный удар по мечу Лютера и перешел в наступление.

— Сколько времени это обычно длится? — шепотом спросила Бригитта у солдат, не спуская глаз с Роуланда.

— Недолго, — ответил один.

Но время шло. Солнце встало и поднималось все выше, бой разгорался, ни один из мужчин не уступал. Бригитта устала смотреть, а она знала, как тяжел рыцарский меч — она едва могла поднять его двумя руками. Большая сила и железная воля нужны для владения мечом.

Бой становился монотонным, то один теснил, то другой, они уже несколько раз пересекли двор. Но внезапно темп изменился, будто каждый из соперников обрел второе дыхание. Меч Роуланда качнулся справа от Лютера, потом, в какое-то мгновение изменил направление — резко пошел влево. И ударил. Лютер потерял бдительность, не поднял вовремя свой щит, и оружие Роуланда прогнуло кольчугу Лютера на плече.

Оба остановились. Бригитта подумала, что схватка окончена. Но тут же, к ее величайшему изумлению, Лютер засмеялся. Что это за люди, успела подумать она. И в следующий миг Лютер сильным ударом выбил меч из руки Роуланда и приставил свой к его груди.

Роуланд опустил щит, молча признавая поражение. Лютер убрал меч.

— Пусти кровь. Ты должен доводить бой до конца, — хихикнул отец. — Не останавливайся, чтобы посмотреть, серьезная ли рана у твоего врага.

— Если бы ты действительно был моим врагом, старик, я довел бы дело до конца, — ответил Роуланд.

— Ну что ж, тогда я приму это во внимание, запомню, и мы устроим настоящее сражение. Да… На этот раз ничья. Согласен?

Роуланд кивнул и улыбнулся, показав на плечо Лютера:

— Тебе надо перевязать рану.

— Я почти не чувствую эту царапину. А вот твои царапины пускай полечит твоя хорошенькая служанка.

Роуланд оглянулся и увидел, что Бригитта наблюдает за ним. Она была очень хороша. Ее волосы шелковистым каскадом спускались по плечам. Она застенчиво опустила глаза, а Роуланд почувствовал, что он так очарован ею, что забыл про свои болячки.

Но громовые раскаты смеха Лютера вернули его к реальности.

— Ты прямо раздеваешь бедную девку своим взглядом, мой мальчик! Что, не можешь подождать, когда останешься с ней наедине?

Роуланд покраснел.

― Сегодня ты заставил меня гордиться тобой, Роуланд, — скачал отец. — Ты достойный сын. Был достойным противником, хотя я знаю, что твои прежние раны еще не зажили как следует. Ты усвоил все, чему я тебя учил, и даже больше того.

Роуланд не знал, что ответить. Впервые в жизни Лютер похвалил его и так щедро. К счастью, Лютер не ждал ответа. Он повернулся и пошел. Роуланд смотрел ему вслед. Отец изменился. Он стареет.

Бригитта и Роуланд остались одни во дворе, все ушли в зал.

― У тебя открылась рана, — недовольно сказала Бригитта.

Роуланд улыбнулся.

— Это же не нарочно. Ты ее полечишь?

— Я вынуждена, потому что не вижу никого, кто бы поспешил это сделать, — ответила она сурово.

— А что тебя беспокоит? — спросил он нерешительно.

— Ты! — выпалила она. — Твоя глупость, свидетелем которой я только что была.

— Так это же спорт, дорогая!

— Это не спорт, это сумасшествие, — горячо спорила она. ― Вы могли убить друг друга.

— Мы сражались не на смерть, Бригитта, — терпеливо объяснял Роуланд. — Это проверка силы, не больше. А разве французские рыцари не испытывают свое мастерство в спорте?

— Да, конечно, — ответила она нехотя. — Но не так страстно. Но вы бились так, будто речь шла о чести.

— В каком-то смысле это так и есть. Мы ведем честный бой. Лютер настаивает на том, чтобы каждый, кого он учит, был лучшим. Он мастер ведения боя. И, откровенно говоря, раньше я не мог так долго выдержать бой с ним.

— Но вы дрались на равных, — заметила она. — Даже я это поняла. И ты бы победил отца, если бы не остановился.

— Тебе не кажется, что ты меня уже хвалишь, дорогая? — он улыбнулся.

Бригитта покраснела.

— Я… Я…

— Ну, давай, — сказал он с насмешливой серьезностью, — не порти похвалу, которая сорвалась с твоих губ. Сжалься хоть раз.

— Ты смеешься надо мной, Роуланд. И ты специально изменил тему разговора.