Виктория Лайт - Свадьба Декстера Льюиса

В последние годы Эми редко видела отца. Как и Эймос, она любила путешествовать, и их маршруты редко совпадали. Но раз в год на Рождество они обязательно встречались — с матерью, которая недавно вышла замуж за французского виноторговца, Эми виделась еще реже. Смерть отца была нелепостью. Бессмысленной, несправедливой, оскорбительной, но оттого не менее реальной.

Эймоса Батлера похоронили на одном из дублинских кладбищ. А через неделю, когда мадам Вобескью и Эми уже собирались во Францию, Эймос внезапно появился в их номере. Эми впервые увидела, как ее невозмутимая мать падает в обморок. При виде покойного мужа розовые щеки мадам Вобескью покрылись свинцовой бледностью, глаза закатились, и она беззвучно сползла со стула.

— Бог мой, Фанни, дорогая, что с тобой? — перепуганный Эймос бросился к бывшей жене и схватил ее за руку, проверяя пульс.

Остолбеневшая Эми не могла оторвать от него глаз. Он мало изменился со времени их последней встречи, разве что седых волос стало больше, лицо немного осунулось, но в целом это был все тот же Эймос Батлер, неунывающий мечтатель и авантюрист. В призраков Эми не верила, да и не похож был этот высокий немного обрюзгший мужчина в идеально сшитом костюме на выходца из другого мира.

— Господи, Эми, что происходит? — воскликнул вконец расстроенный Эймос, когда Фанни очнулась и отпрянула от него, судорожно крестясь. Мадам Вобескью была на удивление суеверна.

Эми истерически захохотала. Как это было похоже на отца — заставить всех страдать, а потом неожиданно появиться! Хотя, скорее всего, он ни о чем не догадывается.

— Эми! — закричал Эймос, подскочил к дочери, схватил ее за плечи и как следует встряхнул ее. — Немедленно прекрати и объясни мне, что случилось. Я час назад прилетел из Венеции, узнал, что вы обе здесь, ужасно обрадовался, а вы оказываете мне такой прием!

Эймос растерянно хлопал глазами, а Эми смеялась, не переставая. Мадам Вобескью, постепенно приходившая в себя, настороженно слушала разговор бывшего мужа и дочери. Она недоверчиво спросила:

— Эймос, так значит, ты живой? — От волнения французский акцент был особенно силен в ее голосе.

Тут удивился Эймос.

— Живой? — переспросил он. — Кажется, да. А что, в этом есть какието сомнения?

Мадам Вобескью смерила Эймоса испепеляющим взглядом. Она не верила в то, что он не в курсе происходящего. Наверняка эта одна из его «милых» шуточек, из-за которых их совместная жизнь и стала невыносимой. Сколько раз она предупреждала его, но он не желал внять голосу разума. Однако сейчас Эймос перешел все границы! Заставить их пройти через все это!

Мадам затараторила, обвиняя бывшего мужа во всех смертных грехах. Она пересыпала свою речь хлесткими французскими выражениями. Эймос, чье знание французского было довольно поверхностным, несмотря на десять лет брака с Фанни, ничего не понимал.

— Папа, дело в том, что неделю назад мы с мамой тебя похоронили, — наконец вмешалась Эми.

Назревающий скандал помог ей прийти в себя. Сколько раз в детстве она становилась безмолвной свидетельницей подобных сцен! Но теперь она выросла и не допустит ссор.

— Похоронили? — пробормотал потрясенный Эймос, и здесь даже непреклонная Фанни засомневалась в справедливости своих обвинений.

— Да, — кивнула мадам Вобескью. — Мне позвонила тетушка Эйлин и сообщила, что ты разбился… Твою машину нашли на обочине дороги, она была смята в лепешку… За рулем находился человек, и нас вызвали на опознание. Ты же знаешь тетушку Эйлин, она не в состоянии сделать это сама и сразу же позвонила мне…

— И ты приехала? О, Фанни…

И Эми впервые подумала о том, что для опознания можно было бы и не вызывать из другой страны женщину, с которой Эймос Батлер развелся более десяти лет назад. Но когда тете Эймоса, его единственной родственнице в Дублине, сообщили о несчастье, она настолько растерялась, что подумала только о Фанни, «нашей дорогой Фанни», которую так любил Эймос.

— Это было ужасно. — Железная мадам Вобескью всхлипнула. — Хорошо хоть, что Эми была в Шардени и не отказалась поехать со мной.

Отказалась? — фыркнула про себя Эми. Как можно отказаться, когда речь идет о родном отце?

— Боже, мои бедные девочки, — прошептал растроганный Эймос.

— Ты даже не представляешь себе, что нам пришлось вынести! Похороны, морг, опознание… — Фанни содрогнулась. — Там было столько крови…

Эймос быстро заключил ее в объятия. Она положила голову ему на плечо и принялась монотонно перечислять свои злоключения. Эми тихонько вышла из комнаты. Кажется, этим двоим свидетели не нужны.

Эми знала, что несмотря на развод, ее родители еще питают друг к другу какието чувства. Такая любовь, как у них, никогда не проходит без следа. Шок, который они только что испытали, вполне мог толкнуть их в объятия друг друга. Но тешить себя надеждой на то, что они вновь соединятся, было глупо. Эймос и Фанни обожали друг друга, но жить вместе не могли. Слишком разными были их привычки, стремления, мысли, и даже великий уравнитель Любовь не мог сгладить противоречия между ними.

Мадам Вобескью и Эми задержались в Дублине еще на две недели. Эймос ни за что не хотел отпускать их от себя. Месье Вобескью, виноторговец, находился на какомто конгрессе в Латинской Америке, и Фанни могла спокойно позволить себе маленькое путешествие в дни своей молодости.

Эми тоже не торопилась в Шардени. Один звонок Констанции убедил ее в том, что возвращаться незачем — там ее никто не ждет. И Эми стоически притворялась, что у нее все в порядке. Особенно она опасалась отца, Эймос вполне был способен догадаться, что мучает его дочь. Но Эймос был слишком занят Фанни, и ему было достаточно того, что Эми улыбается. А что улыбка у нее получается несколько натянутой — этого мистер Батлер уже не замечал.

Дело с похоронами разъяснилось очень просто. Эймос укатил на неделю в Венецию, никого не предупредив, а в его дом влезли воры. Ничего ценного там не было, но помимо всего прочего они прихватили с собой несколько его костюмов и угнали машину. Буквально через несколько дней незадачливый грабитель попал в аварию. Он был высок и темноволос, а его лицо было до такой степени изуродовано, что его посчитали Эймосом Батлером. Мадам Вобескью и Эми подтвердили это, но, в конце концов, опознать тело было практически невозможно. Лишь костюм изобличал владельца — Эймос Батлер был очень щепетилен в одежде и всю жизнь заказывал костюмы у одного и того же портного. Его одежду нельзя было спутать ни с чем, и все были обмануты.

Сейчас Эймос наслаждался всеми привилегиями воскресшего человека. Его буквально носили на руках. Даже суровая Фанни никогда еще не была так мила с ним, и Эймос порой говорил, что тот злополучный грабитель, право, сослужил ему хорошую службу. Надгробную плиту на могиле, естественно, сменили, и Эймос дал всем страшную клятву, что никогда не будет ездить по той дороге, на которой разбился грабитель в его машине.