Мирра Блайт - Просто скажи «да»

Эндрю закатил глаза.

— Бабуля, она не хочет рассматривать эти проклятые семейные альбомы!

— Нет, — вмешалась Мей, — хочу!

— Вот видишь? Я же говорю тебе. Иди, иди, — замахала бабуля на него руками.

Покачав головой, Эндрю поднялся. Она до сих пор гоняла внуков, словно пятилетних. Он сходил в кладовую и, вернувшись со стопкой альбомов, положил их на кофейный столик. Бросив на бабушку свирепый взгляд, Эндрю открыл тот, что лежал сверху, и показал Мей выцветшую фотографию на первой странице.

— Здесь бабуля, когда она выходила замуж за деда.

Придерживая уснувшего Алекса, Мей взглянула на снимок, затем перевела взгляд на бабулю.

— О, вы были просто красавицей!

Бабуля хмыкнула и постучала пальцем по виску.

— Гораздо больше, чем красавицей. Я была умницей.

Глаза Мей сверкнули, и она рассмеялась.

— Нисколько не сомневаюсь.

Бабулин взгляд затуманился, и она нежно провела пальцем по изображению жениха.

— Я вышла замуж за хорошего человека. Очень хорошего. — Затем взглянула на внука и погрозила ему пальцем. — А ты унаследовал плохие черты его натуры, Эндрю. И они причинят тебе много бед.

Усмехнувшись по поводу замечания о «плохих чертах», Эндрю наклонился к бабушке и поцеловал в морщинистую щеку.

— Эй, я знаю, к чему ты клонишь. Некоторые из бед собираешься причинить мне ты, поэтому я исчезаю.

Озорно блеснув глазами, бабуля ущипнула Эндрю за щеку.

— Вот и хорошо. А мы посекретничаем.

Было уже довольно поздно, когда они, наконец, покинули дом родителей Эндрю. Ведя машину по темным полупустым улицам, он думал о едва заметной перемене, произошедшей в Мей. Она словно освободилась от чего-то, внушавшего ей постоянную тревогу и беспокойство.

И Эндрю отлично знал, что вызвало эту перемену.

Честно говоря, день прошел как нельзя лучше. Его родственники подняли восторженную суматоху вокруг ребенка, и даже слепому стало бы ясно, что его приняли в клан Макги. А Эндрю в полной мере осознавал, как это важно для Мей. Но случилось и нечто большее. Она будто открыла что-то и для себя. Он чувствовал, что между Мей и бабулей сразу возникла некая невидимая связь.

— Твоя бабушка просто чудо, — словно в ответ на его мысли тихо проговорила Мей. — Она, наверное, с ужасом думала о переезде сюда, где никого не знала, где все говорили на непонятном языке. Это требует огромной храбрости. — Она взглянула на Эндрю. — У тебя прекрасная семья… Спасибо, что не дал мне отвертеться. Все было чудесно.

— Я рад, что тебе понравилось, Порой они могут быть очень утомительными.

Эндрю резко обогнал машину, которая тащилась перед ними, ища выход напряжению, владевшему им. Если бы не этот аромат нагретой солнцем кожи, исходивший от нее! Если бы не ее близость! Эх, превратиться бы ему сейчас в камень!

Ну, как иначе продержаться ближайшие пару часов, не наделав глупостей? Если бы у него хватало мозгов, он придумал бы какой-нибудь предлог, чтобы уехать на ночь к себе домой, но Мей могла неправильно его понять. А меньше всего ему хотелось бы разрушить то, что удалось достичь за сегодняшний день. Но он боялся, что от единственного прикосновения к ней кровь бросится ему в голову.

Когда Эндрю парковал машину перед домом, он был уже на пределе. Следовало что-то срочно предпринять, чтобы прийти в полное изнеможение, иначе он потеряет рассудок. Например, пробежаться. Приняв решение, Эндрю почувствовал себя лучше и ослабил хватку на рулевом колесе. Он разгрузит вещи, удостоверится, что с Мей и малышом все в порядке, затем переоденется в спортивный костюм и будет бегать до тех пор, пока не испарится его опасное состояние.

Ощущая нечто, что точнее всего можно было бы описать как сексуальную клаустрофобию, Эндрю вынул ключи из замка зажигания и вылез из машины.

— Бери Алекса, — натянуто проговорил он Мей. — А я отнесу наверх все остальное.

— Хорошо, — очень тихо сказала она. Эндрю стиснул зубы, испытывая огромное желание треснуться головой о крышу машины. Он ведь поклялся, что не будет делать этого! Не будет заводиться при одном лишь взгляде на нее.

Когда он вошел в холл, нагруженный сверх меры, Мей уже ждала его в кабине лифта. Она не говорила ни слова, просто стояла, покачивая Алекса и глядя на мигавшие на табло лампочки. Из лифта Мей вышла первой. Дверь в квартиру была уже открыта, когда он подошел к ней. На лице Мей было знакомое чопорное выражение, и это странным образом возбудило его еще больше.

Втащив вещи в детскую, Эндрю распахнул дверцу шкафа, достал спортивную сумку и вывалил ее содержимое на кровать. Ругая себя последними словами, он, перебрав вещи, нашел пару кроссовок и велосипедные шорты. Ему вообще не следовало целовать ее. Тогда он смог бы держать себя в узде. Но нет, полез в самое пекло! Теперь приходится расплачиваться за это. Он может добежать до Аляски и обратно, чтобы истребить свои желания, но потом вернуться и приняться за старое.

Дверь в спальню была закрыта, и Эндрю помедлил, прежде чем открыть ее. Мей сидела в темноте и кормила сына. Едва скрипнула дверь, она поспешила утереть склоненное лицо.

Не отпуская ручку, Эндрю внимательно посмотрел на нее, затем, вздохнув, пересек комнату и сел на корточках перед Мей. Глядя в пол, он некоторое время искал нужные слова.

— Дело не в тебе, Мей. Во мне. Я просто должен выпустить пар, поэтому хочу пробежаться. Хорошо?

Избегая смотреть на него, она спросила:

— Ты вернешься?

Он обхватил ее за шею и легонько тряхнул.

— Да, я вернусь. Но если бы ты была предусмотрительнее, то не позволила бы мне возвращаться.

Уголок ее рта дрогнул, и Эндрю понял, что если сейчас же не уберется куда подальше, то натворит глупостей. От нее все еще исходил какой-то солнечный аромат, только теперь он смешивался с запахом грудного молока, и его тело охватил огонь. Только этого ему не хватало!

Эндрю поспешно поднялся.

— Я ненадолго.

Как же! Чтобы взять себя в руки, ему придется добежать, по крайней мере, до Денвера.

8

Пробежка поначалу не приносила облегчения. Мысли о Мей, воспоминания о вкусе ее губ ни на шаг не отставали от него. Тогда он прибавил скорости и перестал считать кварталы. Эндрю понятия не имел, сколько миль пробежал, но когда вернулся к дому Мей, его легкие горели, а левую ногу свела судорога, которая напрочь изгнала из головы все мысли. Войдя в вестибюль, он взлетел на два пролета и принялся массировать ногу. Черт, он и забыл, как это может быть больно!

Но, похоже, он победил наконец свои гормоны. По крайней мере, Эндрю так думал, пока не вошел в квартиру. То ли запах увядающих роз, то ли свежий аромат лилий, а может быть, пропитавший все аромат Мей были тому виной, но к тому моменту, когда он добрался до гостевой ванной, возбуждение вернулось к нему. Раздевшись, он встал под душ. Это было скорее для проформы — если уж изнуряющий бег не устранил этого ощущения пульсации горячей крови в жилах, то ледяная вода вряд ли поможет.