Эмма Ричмонд - Сейчас или никогда

— Понравился Фрипорт? — невинным голосом спросил Арден.

— Да, милый городок.

— Маловато купила, — как бы между прочим заметил он, кивнув на пакеты. — Я думал, что ты опустошишь все магазины. А для кого игрушка?

— Для меня.

— Ну, ты и наседка, Роан!

— Ничего подобного.

— Гм, а знаешь ли ты, что говорят о женщинах, коллекционирующих такие игрушки?

— Не знаю, — каменным голосом отозвалась Роан.

Арден безучастно улыбнулся, глядя в потолок.

— Что они начисто лишены какой-либо личной жизни.

— Так говорят только у вас, в Штатах. Американцы обожают подходить к малейшему проявлению человеческих чувств с точки зрения психоанализа.

— Что и делает нас сверхлюдьми, — охотно согласился Арден. — Как тебе Том?

— Том мне очень понравился, — искренне призналась Роан.

— Это хорошо. Да, вот еще что хотел спросить. Неужели при своем насыщенном распорядке дня ты отыскала минутку, чтобы навестить Хетти?

— Да.

— И как ее нашла?

— Ей там хорошо.

Совершенно неожиданно Арден хихикнул:

— Снова задумала какую-то игру, Роан?

— Нет.

— А ты изменилась, — заметил Арден ничего не выражающим голосом.

— Неужели? Ты находишь?

— Ну… по крайней мере та Роан, которую я знал прежде, никогда не отказалась бы немного поразвлечься.

— Та Роан исчезла, — отрезала Роан.

— Хватит городить чушь. За столь короткое время человек не может так измениться. На тебя это не похоже.

Роан топнула ногой.

— Никакая это не чушь, и изменяться я могу хоть за миг, хоть за год, никто мне в этом не указчик! Я считаю, что стала намного лучше, чем была раньше. — Для кого она говорит? Для него или для себя? — Сейчас я достигла того совершенства, к которому стремилась.

— То есть раньше, когда мы с тобой встречались, ты не чувствовала себя совершенной. Отлично. А почему? Ответь, чем тебя не устраивает прежний твой образ?

С превеликим трудом Роан оторвала взгляд от волнующих глубин его стальных глаз. Она облокотилась о туалетный столик и постаралась говорить спокойно.

— Мне нравилось мое времяпрепровождение, — медленно произнесла она, — но я тебе тысячу раз твердила, что всегда ненавидела — и ненавижу! — попадать в ситуации, которые не могу контролировать.

— Наверное, дьявольски приятно тушить в себе эмоции, составляющие неразрывную часть тебя, выдавать себя за деловую женщину…

— Ни за кого я себя не выдаю. Я квалифицированный работник и способна сама отстоять свои интересы. К тому же я совершенно спокойна — и за себя, и за собственное будущее.

— Похвально, но ты не учла одного, дорогая, — проурчал Арден, — ты спокойна до тех пор, пока на сцене не появляюсь я.

Что это? Намеренная провокация или какая-то непонятная игра? И что ему ответить? — суматошно размышляла Роан. Но тут Арден закинул руки за голову и положил ногу на ногу — и в ее мозг закрались совсем иные мысли…

Именно в такой позе он любил наблюдать за ней в то лето, когда она приближалась к нему, словно в медленном эротическом танце, а потом принималась раздевать его, соблазнительной улыбкой обещая восхитительную ночь любви…

Кровь бросилась в лицо Роан; она отвернулась и лихорадочными движениями переставила на столике какие-то флаконы. Прежде чем слова смогли прорваться сквозь подступивший к горлу ком, ей пришлось дважды посчитать до десяти и обратно.

— Да, — уже спокойным голосом подтвердила она, — пока на сцене не появляешься ты. Ты — единственный человек на свете, способный вывести меня из себя.

— Верится с трудом, Роан. Неужели ни одному мужчине до сих пор не удавалось вступить с тобой в бой и дать отпор — на уровне эмоций, разумеется? Неужто за все эти месяцы никто так и не сумел затронуть струны твоего сердца?

— Самцы меня не возбуждают, Арден. К тому же, хочешь — верь, хочешь — нет, других мужчин у меня не было.

— Ох, так я и поверил! Значит, ты их отпугиваешь.

Интересная мысль. А не он ли отпугивал от нее любых потенциальных поклонников? И не взяла ли теперь Патриция эту неблагодарную роль на себя? Тихо, Роан, расслабься. Но почему он так настойчиво твердит о других мужчинах в ее жизни? Его это волнует или…

— Никого я не отпугиваю, просто живу так, как хочу, что меня вполне устраивает.

— И все потому, что мужчины не могут понять и оценить твои чаяния? — снова усмехнулся Арден. — Но ты же сама не понимаешь, чего хочешь, к чему стремишься.

— Глупости, я прекрасно понимаю, чего хочу.

— Неужели? А вот я в этом сильно сомневаюсь. — Вздохнув, он рассеянно заметил: — Смешно, не правда ли? Никак не могу возненавидеть тебя за все то, что ты со мной сделала, не могу забыть те прекрасные чувства, какие нас с тобой связывали, не могу закрыть глаза на то, как фантастически прекрасно ты выглядишь… Быть может, Роан, если у тебя появится хороший парень, ему удастся вытеснить из твоей души былые чувства ко мне…

Наверное, он прав. Однако инстинкт подсказывал: нет. Нет! Хотя бы потому, что она не хотела оказаться втянутой в новую любовную связь, ей просто это не нужно. Не нужно, Роан? — вновь послышался внутренний голос. А вдруг эта гипотетическая связь вылилась бы в стабильные, спокойные и очень нежные отношения? Нет, все-таки это так утомительно… Докучливая рутина тоже иногда способна стать для женщины той спасительной стеной, за которой можно спрятаться, но это не для нее.

— Видимо, я никогда не испытывала к тебе настоящего чувства, — внезапно для себя призналась Роан. — Нас связывало какое-то… сумасбродство.

— Сумасбродство? — тихо переспросил Арден.

На губах Роан появилась мимолетная улыбка, и она снова отвернулась. Жесткий, непримиримый Арден. И как такому человеку удалось завоевать ее сердце? Почему так стучит в висках кровь? Откуда эротические видения, до сих пор не дающие ей спать по ночам? Что он, лучше других? Если на все это здраво посмотреть, получается довольно глупая ситуация. Совершенно нелепая. Только возникает один вопрос: почему бы ей не взять себя в руки и не перестать ворошить прошлое? Арден ее обидел, нанес удар по самолюбию, по гордости. А зачем сюда пришел? Почему насмехается? Может, волнуется о Хетти и хочет развеяться от неприятных мыслей?

Арден все еще валялся на кровати. Большое сильное тело расслаблено, длинные ноги скрещены, серые глаза неподвижно устремлены в потолок. Раздумывает о чем-то, словно ее и нет рядом. Словно она — ничто, малая частичка Вселенной, недостойная его внимания. Сейчас в нем совсем нет ни теплоты, ни человечности — словом, не осталось ничего от того, прежнего Ардена. Неужели и с Патрицией он такой же: холодный, бесстрастный и отчужденный? Нет, не похоже…