Элизабет Кейли - Месть — лучшее лекарство

Кортни уже не сомневалась в том, что жизнь ее разрушена. Она сама нажала на спусковой крючок. Она не могла быть с Холденом, но и не быть с ним не могла. Этот порочный круг сводил с ума, а выхода Кортни не видела. У нее не осталось моральных сил на то, чтобы порвать сеть, напрячься и сделать шаг, первый, самый сложный шаг из трясины.

День за днем ее преследовали мысли о том, как все могло бы быть, если бы… Вот только Кортни не знала, что «если бы». Если бы она не так дорожила своей свободой? Если бы она не так сильно обожглась о Шейна? Если бы месть не стала для нее смыслом жизни?

Кортни искренне завидовала Энни, которая переступила через свои обиды и несчастья и позволила новой любви войти в свою жизнь. Энни была счастлива: любимый мужчина, любимое дело, и мечта о белом платье уверенно обретала плоть — чего еще желать женщине?

Иногда Кортни казалось, что она не женщина. Точнее совершенно необычная женщина. Ни разу в своих мечтах она не позволила себе оказаться в белом платье у алтаря. Наверное, она просто боялась увидеть рядом Холдена. А кто еще мог бы быть рядом с ней? Страх отдать все в руки мужчины еще никогда не был так силен. Этот страх заставил ее отказаться от воздушных замков, но и он же заставил идти вперед и добиваться своего, чего бы ей это ни стоило.

Ее месть осуществилась. Шейн наказан. И это стоило ей любви. Разумный обмен? Кортни не была уверена. Иногда она даже думала, что Барбара права: месть приносит только разрушения, созидать может лишь любовь. И вот ради мести Кортни отказалась от любви. Сейчас ей казалось, что этим она разрушила свою личность. Какой-то важный, но незаметный кирпичик в фундаменте ее «я» неожиданно растрескался. Теперь Кортни не знала, кто она, куда идет и, главное, зачем.

В пятницу она вернулась домой даже раньше обычного. Приближение Рождества всем вскружило голову. Лишь Энни, как всегда, засиживалась допоздна в офисе. Но даже ее гипертрофированное чувство ответственности дало сбой, и сегодня Энни отпустила сотрудников раньше. Нужно же им когда-то купить подарки к Рождеству? Она и сама собиралась отправиться по магазинам на поиски самых лучших подарков близким людям. Энни очень хотела, чтобы Кортни составила ей компанию, но Кортни сослалась на дикую головную боль и поехала домой. Только сейчас Энни начала понимать, что с подругой творится что-то совсем страшное. Чтобы Кортни добровольно отказалась от похода по магазинам? Это на нее совсем не похоже. Тогда Энни заявила, что непременно заедет проведать Кортни вечером. Кортни вяло попыталась отбиться, но Энни умела быть настойчивой.

И теперь Кортни сидела, завернувшись в одеяло, и ждала, когда же приедет Энни. Она понимала, что вопросов избежать не удастся и придется давать на них честные ответы. Энни отлично чувствовала ложь. А раз так, то придется рассказать ей о том, что Холден вычеркнут из ее жизни, и попытаться объяснить, почему она приняла это решение. Вот только Энни ни за что ее не поймет. Ее никто не поймет. Если она саму себя не понимает, как можно просить этого от других?

В дверь постучали. Кортни вздохнула и встала с дивана. Сейчас она понимала, что чувствует приговоренный к казни. Кортни распахнула дверь. Чтобы не упасть, ей пришлось ухватиться за дверной косяк.

— Холден? — чуть слышно пробормотала она.

— Я могу войти? — хмуро спросил он, стараясь не смотреть ей в глаза.

Если бы он был не так зол, не так обижен, он бы увидел бледное, почти белое лицо, красные от слез глаза, распухшие веки и неуложенные волосы. Еще никогда Кортни не выглядела так плохо.

— Да, конечно. — Кортни посторонилась и пропустила его. Она совершенно растерялась.

— Я не надолго, — успокоил ее Холден. — Я просто хотел узнать, зачем ты это сделала.

— Я… — Дыхания не хватало, легкие сковывали спазмы. — Я решила, что нам не стоит быть вместе. Это становилось слишком опасно. Для нас обоих.

— Что опасно? — не понял ее Холден. — Ты боялась, что твой план раскроют? Боялась повредить моей карьере? — Он хрипло рассмеялся.

— При чем тут карьера? — удивилась Кортни. — Просто я решила, что наши отношения слишком серьезны. Я не готова к ним. Это такая ответственность.

— Никогда бы не подумал, что ты боишься ответственности. Но я пришел не для того, чтобы обсуждать наши, с позволения сказать, отношения. Я просто хотел узнать, почему ты использовала меня, чтобы отомстить Шейну? Неужели не было под рукой никого другого? Я уж даже думаю, было ли случайностью то, что именно мне достался мистер Хэнсон.

— Это была случайность, — пробормотала Кортни, отводя глаза.

Она могла бы солгать Холдену, она видела в его взгляде мольбу, веру в то, что все еще можно исправить. Но Кортни понимала: наступил час истины. Она могла, но не стала лгать Холдену.

— Когда Энни сказала, что у Шейна не все в порядке с бухгалтерией, я сразу же подумала, что это можно использовать в своих целях, — тихо, почти шепотом, начала Кортни. — А потом я встретила тебя. Честно говоря, я шла к тебе с простой целью: расположить к себе и натравить на Шейна.

— Тебе это удалось.

— Но ведь Шейн виноват! — воскликнула Кортни. — И я ни разу не просила тебя заняться им. Я и забыла о нем, пока ты не сказал, что будешь работать и с ним!

— Но когда ты это узнала, ты умело воспользовалась случаем. — В голосе Холдена был такой холод, что Кортни невольно обхватила себя за плечи.

Она была такой беззащитной, что сердце Холдена дрогнуло, но это было лишь мгновение слабости.

— Я ничего не отрицаю. Но сейчас для меня все это совсем не важно.

— Для меня важно, — отрезал Холден. Он повернулся и взялся за дверную ручку.

Кортни подалась вперед, словно надеялась удержать его, вернуть. Но она так хорошо понимала, что Холден уже ушел. Она его потеряла.

Он вдруг обернулся и сказал:

— Я ведь люблю тебя, Кортни. До сих пор люблю.

Он распахнул дверь и ушел.

Кортни прислонилась к косяку. Ноги не держали ее. Она слышала, как захлопнулись двери лифта. От нее ушла любовь. Она сама отказалась от этой любви, сама приняла решение, и сама будет нести за все ответственность.

Если хочешь быть сильной, приходится принимать жестокие решения, подумала Кортни.

Из-за слез она почти ничего не видела. Не было сил оторваться от косяка, закрыть дверь и вернуться в комнату, чтобы вновь закутаться в плед.

Почему же так больно?!

Рыдания рвались из груди, и, чтобы не завыть в голос, как раненое животное, Кортни закусила кулак. На костяшках уже не исчезали красные полосы от зубов. Она слишком часто плакала в последние дни. Силы быстро оставляли и без того измученное тело. Ноги больше не держали, и Кортни медленно осела на пол. Только сейчас она почувствовала, какая же она на самом деле слабая. Приросшая к лицу маска уверенной в себе и независимой женщины вдруг отвалилась с лохмотьями кожи и обнажила мышцы и нервы. Еще никогда Кортни не было так больно.