Грейс Грин - Дитя ангела
— Но, — крикнул Джек, подпрыгнув особенно высоко, — мы будем звать ее Джилл.
— Да, — подтвердил Дэрмид, подхватывая сынишку на руки. — Мы будем звать ее Джилл.
Так дочь Элис получила имя.
Когда на следующий день они садились на паром, ярко светило солнце. Плавание прошло спокойно. В Дирхевене Джордан и Фелисити угостили их замечательным ленчем. Джордан повез их в аэропорт сразу после ленча, но дорога была забита автомобилями, так что Дэрмид и Джек едва успели зарегистрироваться. Когда объявили посадку на их рейс, Джордан, достав бумажник, обратился к Джеку:
— Тут кое-что для тебя. Можешь потратить это во время поездки.
Дэрмид тем временем обернулся к Лейси.
— Ну вот, — сказал он ей, — очень не хочется оставлять тебя одну.
— Я буду не одна, — ответила Лейси.
— Ты знаешь, что я имею в виду.
Глаза у него сегодня темные, как его кожаная куртка.
Вдруг он поставил на пол свою дорожную сумку, сделал шаг к Лейси и положил руки ей на плечи. Ее сердце забилось сильнее. Глядя ей прямо в глаза, он сказал:
— Береги себя.
Она сглотнула комок в горле и ответила:
— Ты тоже.
Он глубоко вздохнул и, прежде чем отойти, нежно поцеловал ее в щеку. И улыбнулся — точнее, растянул губы в улыбке. Она никогда не видела, чтобы глаза его смотрели так серьезно.
— Лейси…
— Папа! — Джек дернул его за рукав. — Мы идем или не идем?
Лейси увидела, как в глазах Дэрмида мелькнула досада, и спросила себя, подумал ли он, как и она, о том, сколько раз Джек вмешивался в самые неподходящие моменты. Дэрмид криво улыбнулся ей и потрепал сына по волосам.
— Да, — сказал он. — Пора.
Джордан взял Лейси за руку, и они смотрели вслед Дэрмиду и Джеку, пока те не скрылись в зале паспортного контроля.
Если Дэрмид и помахал им рукой, Лейси этого не увидела: в глазах ее стояли слезы.
Джордан молчал всю дорогу до дома, и Лейси была ему за это благодарна. У нее не осталось сил поддерживать беседу. Только остановив машину у дверей Дирхевена, Джордан повернулся к сестре. Он внимательно посмотрел на нее и вдруг сказал:
— Ты его любишь.
— Нет, — почти выдохнула Лейси. — Конечно, нет.
— Да, — ответил ей брат. — Ты его любишь.
Она провела рукой по глазам.
— Джордан, не надо…
— Что произошло между вами, Лейс? Вы всегда пререкались и подкалывали друг друга. Но сегодня я наблюдал нечто совершенно иное.
— Мы стали друзьями. — Лейси показалось, она задыхается. — Теперь мы добрые друзья.
— И ты его любишь.
Лейси глотала слезы:
— Это безнадежно, Джордан. Он никогда не забудет Элис. А я… Ты знаешь, как я ценю свою заботу. А дети — мне это не интересно. Когда девочка родится, я спокойно отдам ее…
— Ты уверена?
— Совершенно уверена.
Он вздохнул.
— Тогда, я думаю, ты права. Это безнадежно. Но по крайней мере вы стали друзьями. Уже хорошо.
Да, хорошо, но в глубине души Лейси знала, что этого никогда не будет достаточно.
— Четыре дня пролетели так незаметно, — сказала Фелисити вечером в четверг, поставив чашку какао на столик и садясь на край кровати Лейси. — Завтра утром Дэрмид и Джек вернутся, и в это время ты уже опять будешь на ранчо.
Лейси не показалось, что эти четыре дня пролетели незаметно. Для нее они тянулись целую вечность. Она чувствовала себя не в своей тарелке. У нее постоянно болела спина, но дело было не только в этом. Ей нравилось проводить время с Фелисити и остальными членами семьи, но… как же ей не хватало Дэрмида!
Эта краткая разлука обострила ужас перед другой, постоянной разлукой, которая наступит, когда дочка Элис появится на свет.
Словно прочитав ее мысли, Фелисити вдруг сказала:
— Если девочка родится хоть немного похожей на Элис, это будет прелестная малютка.
— Да, — согласилась Лейси, отпивая какао из чашки. — Но если она унаследует цвет глаз и волос Дэрмида, тоже будет неплохо.
Они поговорили еще немного. Когда Лейси допила какао, Фелисити взяла чашку и встала.
— Ты поедешь завтра с Джорданом встречать их в аэропорт?
— Нет. Я лучше останусь и посплю. Дэрмид захочет сразу же ехать на ранчо, поэтому мне лучше отдохнуть после ленча. Путешествие на пароме может быть утомительно.
— Тогда спокойной ночи. Увидимся завтра.
Лейси завернулась в одеяло.
— Спокойной ночи, Флисс. И спасибо.
— Спасибо тебе, Лейси. Мне так понравился обед, который ты сделала сегодня. Мясо просто сказочное. Даже маленький привереда Тодд все съел. Подумать только! А мы с Джорданом смеялись, когда ты говорила о готовке и уборке… Лейси, мы тобой гордимся.
— Не стоит. Я не такая, как ты. Мне не всегда нравится заниматься хозяйством.
— Мыть полы, например? Отскребать сковородки? — Фелисити лукаво улыбнулась. — Что же тут может нравиться?
Лейси усмехнулась. И Фелисити ушла, погасив свет и нежно пожелав невестке спокойной ночи.
И ночь действительно была спокойной — до трех утра, когда Лейси вдруг проснулась от боли в спине, такой острой, что у нее сжалось горло. Подобной боли она никогда не знала.
Неужели начинаются роды?
Испуганная, растерянная, она села в кровати и включила свет.
Это не могут быть роды. Слишком рано. До срока еще несколько недель.
Но боль не уходила. Она снова напала минут пятнадцать спустя, потом снова и снова. И каждый раз ей казалось — горячая, как огонь, рука сжимает ей внутренности так, что хочется кричать.
Стараясь подавить нарастающую панику, она встала, надела халат и пошла к спальне брата. На ее стук голос Джордана ответил:
— Войдите.
Лейси открыла дверь.
— Это я, — прошептала она в темноту. — Со мной что-то не так. Боюсь, у меня начинается… — Ее голос дрожал. Колени тоже.
Вспыхнул свет, и Лейси, моргая, увидела наклонившуюся к ночнику Фелисити и торопливо выбирающегося из постели Джордана.
Они отвели ее обратно в ее комнату и усадили на кровать.
— Я помогу тебе одеться, — деловито говорила Фелисити. — Как зовут твоего врача в клинике?
Лейси сказала.
— Джордан, разыщи его, объясни ситуацию и спроси, в какой госпиталь нужно отвести Лейси.
Джордан вышел.
— Все будет в порядке, схватки у тебя регулярные и довольно редкие, — говорила Фелисити. Она помогла Лейси одеться и сложила в сумку кое-какие вещи. — Но лучше отвезти тебя в родильный дом как можно скорее. Там тебе будет спокойней.
Фелисити продолжала говорить что-то успокаивающее, но Лейси не понимала ни слова, словно ее невестка болтала по-китайски. Она не могла думать ни о чем, кроме девочки.
