Кристофер Сташеф - Чародей раскованный

Кристофер Сташеф

Чародей раскованный

Пролог

Первую свою обедню, папа Иоанн XXIV отслужил на глазах у всего мира, следящего через 3МТ камеры. Вторую он отслужил на рассвете следующим утром, на глазах у кучки посвященных священнослужителей в небольшой капелле, примыкающей к его покоям. Нашлось не слишком много желающих вставать в пять утра, даже ради обедни, проводимой святым отцом.

После скудного завтрака — он воскресил причудливый древний обычай служить обедню на пустой желудок, вопреки всем лекциям своего врача о том, что делает с его желудком глоточек вина каждое утро — папа сел за стол встретить свой первый рабочий день на новом посту.

Кардинал Инчипио дал ему время, чтобы он смог устроиться поудобней, прежде чем войти самому с охапкой пластинок — микрофильмов.

— Доброе утро, Ваше Святейшество.

— Доброе утро, Джузеппе.

Папа Иоанн поглядел на толстый футляр, вздохнул и вытащил свой аппарат для чтения микрофильмов.

— Ну, начнем. Что там у вас для меня?

— Нечто таинственное. — Кардинал Инчипио жестом фокусника извлек древний конверт. — Я думал вам захочется начать утро с капельки интригующего.

Папа уставился на пергаментный контейнер размером девять на двенадцать дюймов.

— Вы безусловно привлекли мое внимание. Во имя всех звезд, что это такое? Конверт?! — Папа, нахмурясь, взял его. — Футляр для посланий. Такой большой? Он, должно быть, старый!

— Очень старый, — пробормотал кардинал Инчипио, но папа Иоанн его не слышал. Он с трепетом глядел во все глаза на размашистую, от руки, надпись:

Вскрыть: Его Святейшеству, папе Иоанну XXIV 23 августа 3059 г.

Папа Иоанн почувствовал, как у него мурашки побежали от основания шеи по спине и плечам.

— Оно ждало очень долгий срок, — сообщил кардинал Инчипио. — Его оставил д-р Энгус Мак-Аран, в 1954 г. — И так как папа по-прежнему хранил молчание, он нервно продолжал. — Потрясающе, что кто-то сумел сохранить конверт, спрятанный в подземных хранилищах. Послание было герметически запечатано.

— Конечно. — Его Святейшество поднял взгляд. — Тысячу сто пять лет. Как он узнал, что я буду папой на данное число?

Кардинал Инчипио мог лишь развести руками.

— Разумеется, разумеется, — кивнул папа, сердясь на себя. — Этого знать вы не можете. Ну! Нет смысла сидеть тут, с трепетом созерцая его. — Он вынул перочинный ножик и разрезал клапан. Тот порвался со скелетным хрустом. Кардинал Инчипио, не удержавшись, охнул.

— Знаю, — папа с пониманием посмотрел на него. — Похоже на осквернение святыни, не правда ли? Но ему предназначалось быть вскрытым. — Он осторожно, едва касаясь, извлек содержащийся в конверте единственный лист пергамента.

— На каком оно языке? — выдохнул кардинал Инчипио.

— На международном английском. Переводчик мне не нужен.

Даже в бытность кардиналом Калумой папа Иоанн находил иной раз время преподать курс всемирной мировой литература. Он быстро пробежал взглядом древнее, выцветшее письмо, а затем прочел его вновь очень медленно. Закончив, он поднял взгляд и уставился в пространство, его темно-коричневое лицо становилось все темней и темней.

Кардинал Инчипио обеспокоенно нахмурился.

— Ваше Святейшество?

Взгляд папы переметнулся на него и на миг задержался на его глазах. Затем Его Святейшество распорядился:

— Пошлите за отцом Алоизием Ювэллом.

Кувшин с грохотом упал на пол. Ребенок бросил быстрый испуганный взгляд на спрятанную в верхнем правом углу видеокамеру и начал собирать осколки.

В соседней комнате отец Ювэлл вздохнул.

— Как я и ожидал.

Он повернулся к ждавшему в глубине помещения медбрату:

— Идите уберите у него, хорошо? Мальчику всего восемь лет, он может порезаться, убирая сам.

Медбрат кивнул и вышел. Отец Ал с грустной улыбкой снова повернулся к головизору:

— В этом мире столько небьющихся материалов, а мы все равно предпочитаем сосуды из стекла. В некотором смысле, это успокаивает... Так же, как и взгляд мальчика на скрытую камеру.

— Как так? — нахмурился отец Лабарр. — Разве это не доказывает, что способности у него — магические?

— Не более чем его умение заставить тот кувшин плавать в воздухе, отец. Видите ли, он не пользовался никакими магическими приемами — никаких мистических жестов, никаких пентаграмм, даже ни одного волшебного слова. Он просто пристально посмотрел на кувшин, и тот поднялся со стола и начал парить в воздухе.

— Одержимость демоном, — нерешительно предположил отец Лабарр.

Отец Ал покачал головой.

— Судя по вашим словам, его и озорником-то едва можно назвать; будь он одержим демоном, тот, безусловно, сделал бы его очень неприятным ребенком.

— Итак, — стал перебирать пункты по пальцам, отец Лабарр. — Он не одержим демоном. Он не занимается магией, ни черной, ни белой.

Отец Ал кивнул.

— Значит у нас остается только одно объяснение — телекинез. Его взгляд на 3МТ камеру многое открыл. Откуда он мог узнать, что она там, раз мы ему не говорили, и она хорошо скрыта, встроена в потолок? Вероятно он прочел наши мысли.

— Телепат?

Отец Ал снова кивнул.

— И если он способен к телепатии, то, вполне вероятно, способен и к телекинезу: пси-свойства кажется достаются все разом. — Он встал. — Конечно, еще рано составлять окончательное мнение, отец. Мне понадобится понаблюдать за мальчиком попристальней, и в этой лаборатории, и за ее пределами, но я не могу предположить, что обнаружу в нем нечто сверхъестественное.

Отец Лабарр осмелился, наконец, улыбнуться.

— Его родители испытают огромное удовольствие, услышав это.

— Сейчас, наверно, — улыбнулся и отец Ал. — Но в скором времени они начнут понимать, какие их ждут трудности с воспитанием мальчика, владеющего телекинезом и телепатией и еще не научившегося контролировать собственные силы. Все же, им окажут помощь, возможно даже большую, чем им хочется. Телекинетики редки, а телепаты и того реже; во всей Земной Сфере найдется лишь несколько дюжин. И у всех, кроме двух из них, этот талант крайне рудиментарен. Межзвездное правительство понимает, что такие способности могут принести огромную выгоду и поэтому проявляет интерес ко всем, обладающим ими.

— Опять правительство, — с досадой воскликнул отец Лабарр. — Неужели оно никогда не перестанет вмешиваться в дела церкви?

— Берегитесь, отец — правительство может счесть, что вы нарушаете принцип отделения церкви от государства.

— Но что было естественней, чем привести его к священнику? — развел руками отец Лабарр. — Деревня эта маленькая. Земное правительство там представляет только магистрат, а ДДТ — вообще никто. Когда в присутствии мальчика предметы в доме начали летать, родители находились на грани паники. Что им оставалось делать?