Барбара Картленд - Не смейся над любовью!
Миссис Хемпфри, как и обещала, прислала ей копию карикатуры «Кошачий кумир» и копию еще одного изданного рисунка.
Получив копии, Антея пошла на кухню и сожгла оба рисунка в печи.
Она все время опасалась, что девочки нарушат данное ими слово и заговорят о ее способностях к рисованию с герцогом.
Антея заставила сестер поклясться всем святым, что они никогда не расскажут герцогу о рисунках и о том, что она получила деньги за проданные карикатуры.
— Он мне никогда не простит, — сказала она сестрам, — если только узнает, что я могла нарисовать такие предосудительные карикатуры.
— Может быть, они бы его позабавили так же, как и нас, — предположила Таис.
— Он был бы шокирован, — возразила Антея. — Если вы не хотите, чтобы он уехал и никогда больше не появлялся в нашем доме, то храните эту тайну.
Она знала, что подобная угроза подействует на сестер как нельзя лучше.
Но чтобы быть полностью уверенной в том, что нет никаких доказательств против нее, Антея достала свои письма, написанные из Лондона на бумаге, взятой из секретера крестной, и сожгла их.
Ведь даже маленькие наброски, сделанные ею в некоторых письмах, если бы их увидел герцог, могли навести его на мысль, что она может иметь какое-то отношение к карикатуре, послужившей причиной всех неприятностей.
Часы на каминной полке пробили полдень.
Наступила пора отправляться в церковь.
Так как их дом был слишком мал для приема многочисленных гостей, то после церемонии венчания гости должны были отправиться в дом лорда Данкастера, где все было готово к торжественному обеду.
Имение лорда находилось в часе езды от церкви. Молодоженам предстояло длительное путешествие в Лондон, и герцог предложил, чтобы он и Антея после венчания сразу отправились в свое свадебное путешествие, не заезжая к Данкастеру.
— Не думаю, что наше отсутствие будет очень заметно, — сказал он. — А сам я не горю желанием произносить речь или слушать речи других.
— О, конечно. Я совершенно согласна с вами, — ответила Антея.
Поэтому после венчания они собирались вдвоем заехать домой, чтобы немного перекусить, а Антея должна была сменить свадебное платье на дорожное.
Все остальные гости из церкви поедут в Данкастер-хаус, где их ждет свадебный пирог высотой шесть футов и свадебный завтрак, который затянется до вечера.
— Тебе разве не жалко пропустить такое веселье? — спросила сестру Хлоя.
— Нет, не думаю, что мне очень хочется присутствовать на приеме, — ответила Антея.
— Не будь такой дурочкой, Хлоя, — заметила Таис. — Конечно, она хочет остаться наедине со своим мужем. Я бы этого тоже захотела.
При этих словах голос Таис слегка задрожал, а в глазах появилось мечтательное выражение. Ей и в голову не могло прийти, что ее старшая сестра дрожит от страха при одной мысли о том, что ей придется остаться наедине с герцогом.
«Что я ему скажу?» — волновалась она.
Но потом Антея напомнила себе, что она должна держать себя в руках и не устраивать истерики.
Она вспомнила слова отца о том, что мужчины больше всего ненавидят, когда им устраивают сцены.
— Женщины обожают устраивать сцены! — с улыбкой говорил сэр Уолкотт. — Но, уверяю тебя, что любой нормальный мужчина готов бежать как можно дальше от всяких драм, выяснения отношений и слез.
— Похоже, что мое поведение может попасть в рубрику «драмы», — сказала себе Антея, грустно улыбнувшись воспоминаниям об отце.
Девушка взяла букет роз и ландышей и направилась к двери.
Бриллианты на ее голове засверкали, лучи солнца осветили ее фигуру, как благословение свыше.
«Я просто играю свою роль в этой пьесе, — подумала Антея. — Самое важное сейчас, чтобы я оказалась хорошей актрисой».
* * *Герцог и герцогиня Эксминстер подъехали к особняку графа Эркси вскоре после пяти часов вечера.
Карета, запряженная четверкой лошадей, которыми правил сам герцог с того момента, как они покинули дом Фортингдейлов, проехала по мосту над озером и подъехала к дому. Внушительного вида особняк стоял в большом парке и являл собой типичный образец архитектуры времен королевы Елизаветы.
— Какой большой дом! — заметила Антея.
— Его достраивали на протяжении нескольких веков, — ответил герцог. — Но Эркси недавно заново отделал большинство комнат и, думаю, вам будет там удобно.
— Могу себе представить, что там будет гораздо удобнее, чем на постоялом дворе, — засмеялась Антея.
— Ненавижу постоялые дворы, — заметил герцог.
— Не думаю, чтобы вам приходилось часто там останавливаться, — откликнулась Антея. — Когда я ехала в Лондон в почтовой карете, мне, к сожалению, пришлось ночевать на постоялом дворе.
— Вы воспользовались почтовой каретой? — удивился герцог.
— У меня не было выбора, — ответила Антея. — Мы не верили, что наш старый Доббин сможет одолеть такой длинный путь!
Герцог, видевший Доббина, рассмеялся.
— Вы забываете, что я Золушка, — сказала Антея. — Или вы предпочитаете, чтобы вы были Иисусом Христом, а я — нищенкой?
— Думаю, что сейчас вы не похожи ни на ту, ни на другую, — довольно сухо сказал герцог.
Антее пришлось признать, что он прав.
В дорожном плаще из розового атласа, подаренном ей крестной, и шляпе с высокими полями, украшенной страусовыми перьями того же цвета, она скорее походила на принцессу из сказки.
Однако в холле особняка Эркси она снова подумала, что все происходящее похоже на театральное представление, а все ее поступки и слова — сплошное притворство.
Огромный дом напоминал величественные декорации. Когда же она обнаружила трех горничных, ожидавших ее в огромной спальне, где, как ей сказали, однажды провела ночь королева Елизавета, девушка с горечью подумала, что это еще один акт разыгрываемого спектакля.
Приняв ванну, благоухающую розовым маслом, Антея надела очаровательное платье из белого газа, вышитое серебром и украшенное серебристыми лентами, и надела парчевые туфельки.
Спускаясь по широкой лестнице в гостиную, она почти ожидала, что сейчас раздадутся аплодисменты зрителей.
Герцог ждал ее в большой комнате, из окон которой был виден розовый сад, высокие французские окна выходили на просторную террасу, увитую зеленью.
Он стоял спиной к ней. Увидев мужа, Антея опять подумала, какой он высокий и статный — очень подходящий герой для пьесы, в которой она играет самое себя.
Она не произнесла ни слова, но, как бы ощутив ее присутствие, герцог обернулся и улыбнулся ей.
— Вы очень точны, — сказал он. — Мне это нравится.
