Энн Мэйджер - Я ищу тебя

Когда из колонок зазвучало крещендо, Джордан поднял ее на руки и понес к постели. Прикоснулся к какой-то кнопке, и комната погрузилась в бархат ночи. Где-то там, вдали, лунный свет блестел на разбивающихся о берег волнах, белая пена повисала на черных камнях, весь мир окутала романтичная музыка.

Он нащупал молнию на спине и через мгновенье сорвал тонкую ткань и бросил на ковер. Восхитительное белье последовало за платьем – и вот уже в слабом свете блестит ее нежное тело. Пока он раздевался, ее сверкающие глаза провожали взглядом каждое его движение. Вновь открывая для себя его мужскую красоту, она упивалась очевидным свидетельством его страсти.

Медленно его жаркое обнаженное тело опустилось на нее. До мозга костей ощущала она его обжигающее желание. Долгим, безжалостным поцелуем он приник к ее губам. Потом принялся целовать глаза, изогнутые брови, щеки и шею. Он крепко обнимал ее, дрожа, зарываясь лицом в ее волосы. Голос его звучал тихо и хрипло.

– Я люблю тебя, Джини, родная. Я люблю тебя! Что мне сделать, чтобы убедить тебя в этом? – в его вопросе явственно прозвучала долго сдерживаемая боль.

Спина Джини прогнулась, тихий стон восторга сорвался с ее губ, когда его теплые ищущие губы скользнули с ее груди к талии и ниже, наслаждаясь ее женским естеством. Вот колючая щека коснулась шелковой кожи поблизости от лона, а губы продолжали ласкать все жарче, все желаннее.

Казалось, кровь закипела у нее в жилах, забилась в голове. Влажные горячие поцелуи ввергли ее в водоворот чувств.

– О, Джордан, я хочу тебя. Люби меня! – умоляла она.

С улыбкой победителя он опять завладел ее губами. Его язык проник сквозь полуоткрытые губы, пробуя, дразня. Она отвечала, вздрагивая, гладя его плечи горячими руками, прижимаясь к нему, пока он не обезумел от желания.

И все же он медлил, желая полностью насладиться ее прелестью. Ее ответ на его страсть, податливое тело – все воспламеняло его. Аромат ее кожи, нежнее, чем у цветов, холодноватый от ее чистоты и все же такой женский, усиливал влечение.

– Люби меня, Джордан!

Его руки нежно скользили по ее телу, и оба они вздрагивали, когда он еще теснее прижимался к ней.

Такой ночи никогда не было в его жизни. Она любила его так, как он об этом мечтал, – щедро, безудержно, со всем пылом. Она ласкала, целовала все его тело.

Вновь и вновь он овладевал ею, стремясь почувствовать, что нужен ей, убедить себя, что она принадлежит ему.

Она любила его в ту ночь отчаянно, слепо, а он снова и снова поднимал ее к вершинам восторга.

Позже, лежа в его объятиях, как в колыбели, Джини была уже готова сказать, как сильно любит его. Если бы он спросил. Но он не спросил. И перед тем как заснуть, она пообещала себе сказать все утром.

А утром он ушел.

Глава восьмая

Когда Джини проснулась, сверкающие солнечные лучи заливали огромную спальню Джордана. Она неуверенно села и увидела сквозь стеклянную стену отливающие серебром океанские волны.

Джини опять свернулась калачиком на бежевых шелковых простынях и потянулась рукой к Джордану. Но его не было, только смятая подушка говорила о том, что он был вместе с ней прошлой ночью. Одежда, небрежно разбросанная по комнате, тоже исчезла.

Воспоминания о жарких объятиях вспыхнули в ней, и, хотя она была одна, горячая краска залила ее щеки. Неужели эта безудержно и бесстыдно любившая женщина в самом деле она? Джини вспоминала силу рук, сомкнувшихся вокруг ее тела, жар поцелуев и страстное желание, которое он испытывал к ней.

Что же пробуждало в них обоих такой взрыв чувств всякий раз, когда они были вместе? Она наслаждалась безумной радостью обладания и даже сейчас продолжала испытывать полное удовлетворение и внутреннее согласие с собой. Наверное, в самом деле было между ними что-то особенное, даже для него, что-то такое, чего он не мог обрести в другой женщине.

Она опять покраснела, потом, улыбаясь себе, встала, ощущая странное головокружение, полная надежд и заранее взволнованная при мысли, что вот сейчас она спустится вниз и увидит Джордана. Как ей хотелось весь день быть с ним рядом, разделить с ним все дела и заботы! Пустота прежних лет исчезла. Перед нею раскрылся мир, полный ослепительных надежд.

Она отправилась в ванную комнату и насыпала ароматной соли в мраморную ванну, способную вместить четверых. Потом налила горячей воды.

Лежа в ванной, она неторопливо перебирала в памяти события вчерашней ночи: элегантный зал Поло, внимательное отношение Джордана, самый сказочный ужин в ее жизни, их поездку по залитому лунным светом побережью в великолепной машине и, наконец, бесстыдный экстаз, который она познала в его объятиях.

Она заново переживала каждое мгновение, каждое прикосновение, каждый взгляд, каждый звук. О, как он вскрикнул, когда она ласково коснулась языком его тела! Она еще глубже погрузилась в ванну и хихикнула от удовольствия, вспоминая, как Джордан хрипло застонал и все повторял ее имя, когда ее губы, задержавшись в ямке под его коленом, продолжили путешествие вверх по внутренней стороне бедра.

Быстро одевшись, Джини сбежала вниз, на первый этаж, чтобы найти Джордана. В гостиной его не было, зато Саманта, свернувшись клубочком, демонстративно устроилась на кожаной кушетке и чувствовала себя как дома. Не было Джордана и в лоджии. На пляже тоже ни души. Похоже, еще слишком рано для обитателей Малибу.

Джини услышала звон посуды в столовой и распахнула дверь, сердце ее глухо застучало от волнения.

– Джордан, ты? – задыхаясь, проговорила она.

– Он уже ушел, дорогая, – раздался холодный, прекрасно поставленный голос, который Джини менее всего хотела бы услышать.

Она постаралась скрыть горькое разочарование, когда ее глаза встретились с блестящими, яростными глазами Фелиции. Та, как всегда, выглядела потрясающе: каскад струящихся по плечам белокурых волос в сочетании с изысканным молочно-белым шелковым костюмом создавал необыкновенно впечатляющий образ. Длинные ногти сегодня были ярко-розовыми. Джини, сразу вспомнившая, что на ней всего лишь простые черные слаксы и рубашка из хлопка, и не подозревала, что любовь окружает ее, точно ореолом, и ее вид любимой женщины безумно раздражает Фелицию.

– Доброе утро, Джини, – проворковала Фелиция с иронией. – Налить тебе кофе? Я попросила Шоля приготовить кофе так, как мы с Джорданом любим.

Джини глаз не сводила с белокурой соперницы. Эта женщина совершенно непринужденно играла роль хозяйки дома Джордана – гораздо более непринужденно, чем Джини. Как всегда в присутствии Фелиции, с ее блестящей, точно рассчитанной элегантностью, Джини поняла, насколько сама она неуклюжа, только теперь ей от этого стало еще больнее, потому что вчерашняя ночь любви сделала ее более ранимой.