Энн Мэтер - Семейные тайны

В восемнадцать лет Кэсс была рослой и в меру худощавой девушкой, свои длинные светлые волосы она заплетала в толстую косу. Держалась со всеми робко, кроме близких и хорошо знакомых людей, и хотя уже привлекала мужские взгляды, сама почти не проявляла интереса к противоположному полу. Ее представили нескольким достойным молодым людям — среди них был и Роджер Филдинг, — которых ее отец считал подходящими спутниками для Кэсс, но, кроме вполне естественного, но весьма незначительного любопытства, она к ним ничего не испытывала. Личным взаимоотношениям она предпочитала книги и музыку, и если ее родителей разочаровывал ее недостаток энтузиазма, винить в этом можно было только их самих. Много лет подряд, за исключением учебы в закрытой школе, Кэсс была предоставлена самой себе, в то время как Диана и Гвидо удовлетворяли свои амбиции. Они почти не обращали внимания на дочь, и с их стороны было бы неразумно ждать от нее особой общительности, ведь большую часть юных лет Кэсс провела в уединении. По натуре Кэсс была добродушна и щедра в своих привязанностях, но не могла изменить привычкам, даже чтобы угодить отцу.

Она оживлялась лишь во время каникул в Италии. Несмотря на довольно холодные отношения с Софи Скорцезе, ничто не могло испортить восторг, который ошущала Кэсс, проводя день за днем в обществе Бена, и иногда в конце каникул она с отчаянием гадала, доживет ли до следующих.

Конечно, иногда ей случалось видеться с Беном и в промежутки между каникулами. Изредка он приезжал в Англию по требованию отца, а однажды посещал семинар в Лондоне и жил в Итоне. Один раз на Пасху он даже провел в Англии целых две недели, занимаясь какими-то исследованиями по средневековому мистицизму, но разве это можно было сравнить с летними каникулами! Мать Кэсс обычно завладевала вниманием Бена во время его приездов и, как замечала Кэсс, засиживалась дома, стоило там появиться Бену. Вдобавок ко всему Диана высылала дочь из комнаты, веля заняться уроками, едва та пыталась вовлечь Бена в разговор, и тут уж Кэсс ничего не могла поделать, разве что ответить матери грубостью.

Но в Кальвадо Бен принадлежал только ей одной — по крайней мере большую часть времени. Вырвавшись из-под опеки матери, Кэсс могла вести себя как взрослая, и пятнадцать лет разницы между ней и Беном никогда не смущали их. Напротив, Бен всегда относился к ней как к равной, и хотя, когда Кэсс подросла, ее мать настаивала, что она должна проводить каникулы с родителями, отец всегда сочувствовал Кэсс, когда та обращалась к нему за поддержкой.

В тот год, когда ей исполнилось восемнадцать, отец приобрел виллу на Бермудах, и все семейство намеревалось провести июль и август на острове.

— Ты просто обязана поехать с нами, — упрямо выговаривала Диана дочери вечером, перед отъездом Кэсс в Италию. — Твой отец пригласил Хэммондов и Роджера Филдинга. Ты ведь знаешь, он согласился только потому, что надеялся увидеть тебя с нами.

— Я уезжаю в Кальвадо, мама, — настаивала Кэсс, продолжая выбирать кассеты, которые хотела взять с собой. — Синьора Скорцезе ждет меня. Не могу же я внезапно передумать. Это будет невежливо.

— Гораздо невежливее с твоей стороны проводить каждое лето с этой женщиной и ее сыном, вместо того чтобы побыть с родными, — резко отозвалась мать. — И не притворяйся, что тебя волнует мнение Софи. Ты бываешь там только из-за Бена! — Она скорчила недовольную гримасу. — Это написано у тебя на лбу, Кэсс. А я-то думала, ты уже переросла это детское увлечение!

При этом обвинении лицо Кэсс вспыхнуло, но, к счастью, зазвонил телефон, и Диана отошла к нему, что избавило Кэсс от необходимости подыскивать ответ. Но тем не менее слова матери встревожили ее, поскольку отражали собственную реакцию Кэсс на присутствие рядом Бена. Они то и дело крутились в ее голове, так что случившееся приобрело некоторый оттенок неизбежности.

Но в начале каникул Кэсс без труда отгоняла от себя такие мысли. Бен встретил ее, как обычно, в международном аэропорту в Пизе, и Кэсс была так рада вновь увидеться с ним, что напрочь забыла все предостережения Дианы. Ей хотелось так много сказать Бену, вспомнить множество случаев, произошедших с Дианой и отцом, упомянуть о последнем семестре в школе, что Кэсс даже не заметила странного напряжения, возникшего между ними. Они вновь были вместе, Кэсс изнемогала от счастья, а все остальное не имело значения!

Но в последующие дни ситуация изменилась. Поначалу эти изменения были почти незаметными: Кэсс то не хотела отпускать руку Бена после того, как тот помогал ей взобраться на утес; то думала о том, какое у него гибкое и мускулистое тело; то пристально следила за ним, а когда Бен оборачивался и ловил ее взгляд, смущалась.

Сначала она считала, что Бен ничего не замечает. Как обычно, они вместе ходили купаться и гулять, и их отношения ничуть не изменились по сравнению с предыдущими годами. Бен поддразнивал Кэсс точно так же, как прежде, и, поскольку, казалось, редко воспринимал ее всерьез, девушке не составляло труда скрывать свои чувства.

Но постепенно их отношения менялись. Кэсс показалось, что Софи почувствовала это прежде, чем опомнился сам Бен. Итальянка определенно понимала, как опасно оставлять их вдвоем. Она находила причины, чтобы сопровождать их повсюду, однажды даже совершила утомительное восхождение от берега бухты, проведя пару томительных часов под пляжным зонтиком. Входить в воду она отказалась и потому наблюдала за парой с берега.

Но даже Софи не могла установить за ними постоянный надзор. Они часто проводили целые дни вдали от виллы, изучая живописные места Тосканы, и купались в уединенных бухтах, вдали от вездесущих туристов. Несмотря на то что Кэсс так и не простила Бена за случай в маленьком, но мощном «порше», она смирилась с его любовью к головокружительной скорости и охотно становилась пассажиркой. Благодаря этому окрестности Кальвадо стали ей столь же хорошо знакомы, как и самому Бену.

Но по иронии судьбы, беда разразилась именно в Кальвадо, а не где-нибудь в другом месте. Этот случай мог произойти на любом из десятка пляжей на Лигурийском побережье, но все вышло иначе. Сколько бы раз они с Беном ни оставались в полном одиночестве, ничего из ряда вон выходящего не случалось. В воспоминаниях Кэсс все эти дни были наполнены солнцем, морем и счастьем — и больше ничем. Но происшествие в Кальвадо напоминало кошмар.

Почему оно припомнилось Кэсс именно сейчас? Кто знает? Но может, именно потому ей и приснился такой сон, — потому, что он напомнил о дне, когда они с Беном ныряли вместе, потом Кэсс по собственной неосторожности попала в беду. Разумеется, она хорошо помнила, что случилось потом. События того утра врезались в ее память, словно выжженные огнем.