Сандра Мэй - Именем любви

Филип грозно сдвинул брови.

– А вот это меня совершенно не волнует! Шерри, погодите ругаться, послушайте… нет, некогда. Элли волнуется. Ну скажите, что просто пугали меня и на самом деле она здесь, ждет меня в своем номере…

Говоря это, Филип торопливо выбирался из машины, едва не падая на асфальт, потому что голова его была задрана кверху. Он торопливо искал глазами окна своего свадебного номера и никак не мог найти…

…в отличие от Шерри, которая нашла их мгновенно – и мгновенно же похолодела, потому что этот идиот в небрежно расстегнутой рубашке торчал у окна…

…Джо очами души своей видел двух своих детей, катающихся на детских велосипедах, и Шерри в чем-то светлом и развевающемся…

…Шерри заметалась перед окнами, пытаясь привлечь внимание этого олуха, но Джо продолжал с бессмысленной улыбкой пялиться в одну точку, а Филип вдруг замер…

…и взревел, словно раненый зверь:

– Ладлоу! Клянусь преисподней, Ладлоу в моем номере! С моей женой! Ах я идиот! Она растерялась, расстроилась, а этот змей вполз… Я убью его!

С этими словами Филип Форд устремился в отель, а Шерри Гейнс, более не скрываясь, заорала во весь голос:

– Уходи оттуда, придурок!!!

Впрочем, окна были звуконепроницаемые, она это прекрасно знала. Сама заказывала их прошлой весной. Джо в лучшем случае мог видеть, как она беззвучно разевает рот и машет руками.

Шерри догнала Филипа уже на этаже. Дверь номера открылась, на пороге замер оторопевший Джо, в глубине комнаты появилась Элли в халате и с мокрыми волосами, Филип прорычал что-то совсем уж зверское и нанес Джо Ладлоу прямой удар в глаз. Левой рукой.

Кстати, в этот раз получилось гораздо лучше. Филип Форд просто никому никогда не рассказывал, что он левша.

СКОРОСТЬ ПРИНЯТИЯ РЕШЕНИЯ

В последующие несколько минут все говорили много и, главное, одновременно.

Филип выкрикивал бессвязное, но грозное, Элли металась, придерживая халат у горла, Шерри хватала ошеломленного Джо за руки и причитала, потому что синяк у него под глазом наливался медленно, но верно. Наконец способность изъясняться связно вернулась к Филипу, он простер длань и грозно вопросил:

– Что этот человек делает в твоем номере, Элли Форд?! Да еще когда ты в душе. Он что, провел с тобой ночь?

Элли и Шерри одновременно завопили:

– НЕТ!!!

После этого Шерри смутилась, а Элли, наоборот, разозлилась.

– Для начала ответь мне ты, Филип Форд: где ты был со вчерашнего вечера?! И с кем, уж если на то пошло, провел эту ночь ты?

– Пожалуйста! Я-то чист. Я провел ее в мотеле «У Чикиты».

– Ах у Чикиты…

– Не у Чикиты, а в мотеле кавычки У Чикиты кавычки. На выезде из Хьюстона. Я хотел сделать тебе сюрприз.

– Тем, что не пришел ночевать?!

– Нет. Я за ним ездил, за сюрпризом. Приезжаю – а тут этот хмырь…

– Я бы попросил! Я – психолог.

– Филип, он провел ночь вовсе не с вашей женой. Он провел ее со мной…

– Да? Зря вы ему доверяете, Шерри. Он с самого начала не внушал мне доверия. Не удивлюсь, если окажется, что он – брачный аферист.

– Я – юрист!

– Вот! Путается! То психолог, то юрист. Вы бы определились, мистер. Элли, так почему он оказался у тебя в номере?

– Он открыл мне глаза, Филип. Я сидела и плакала, потому что твоя мать и мой отец…

– С ними я разберусь. На что именно он открыл тебе глаза?

– На то, что я безвольная эгоистка.

– Я такого не говорил.

– Заткнись, Джо. Дай ей сказать.

– Джо Ладлоу – жених нашей Шерри – сказал, что мне стоило бы не страдать по поводу разных глупостей, а озаботиться тем, куда ты пропал. Проще говоря, привести себя в порядок и отправиться тебя искать. Вот я и пошла в душ, чтобы потом переодеться и…

– Хорошо. Верю. Прости меня. Я не подумал, что ты будешь волноваться. Понимаешь, мне вдруг вчера очень захотелось сделать что-то такое… ну… чтобы ты не думала, что для меня это все имеет значение…

– Это ты о чем?

– Да, Филип, это вы о чем?

– Это он о том, что прическа в женщине не главное.

– Ну… примерно так…

Элли растерянно посмотрела на Шерри, потом на Филипа.

– То есть… мы зря старались, так выходит? Все эти прически, платья…

– Нет-нет-нет, ты только не думай, я не к тому, что мне наплевать! Совсем наоборот.

Шерри потрясла головой.

– Я сейчас с ума сойду. Филип, объясните, что вы имеете в виду? Элли, подождите плакать. Ну?

Филип в отчаянии пробежался по комнате, заломил руки.

– Бож-же мой, вы даже не представляете, как мне трудно разговаривать… с кем-то! Со мной ведь никто никогда толком не разговаривал. Отмахивались, как от мухи. Я пытаюсь говорить связно, а выходит чушь, не то, что я хотел… Элли!

– Ой! Да, Фил?

– Послушай меня. Нет, вы двое тоже слушайте, ведь, в конце концов, если бы не вы… Короче, всю эту неделю я смотрел, что ты делаешь, Элли… и мне стало так стыдно! Так противно!

– Ой, Шерри, что он говорит…

– Погодите. Пусть договорит – стукнуть мы его успеем. Так что, Филип?

– Благодарю вас. Понимаешь, Элли… Ты себя истязала, ты ходила с этой страшной темнокожей женщиной, она на тебя кричала, заставляла отжиматься… я немножко подслушивал, прости… потом этот кошмарный Жози – он же извращенец какой-то! Ты сидела у него по три часа, потом в номере пряталась, на лицо всю эту дрянь мазала… И я вдруг понял – это ведь ты стараешься ради меня! Чтобы мне понравиться. Дурочка…

– Ой я не могу…

– Нет-нет, не в том смысле дурочка, совсем в другом! В хорошем смысле! Тебе вовсе не нужно было так мучиться. Никто не обязан совершать над собой насилие в угоду другому человеку. Я просто совсем не умею об этом говорить, Элли, но… Понимаешь, ты для меня… за эти дни я понял, что ты…

– Смелее, Филип, а то ее сейчас удар хватит.

Филип набрал воздуху в грудь, потом со свистом выдохнул, шагнул к Элли и порывисто схватил ее за руки. Халат распахнулся, но ни Шерри, ни Джо не обратили на это никакого внимания. Элли Морган робко смотрела на мужа, изредка хлопая пушистыми белесыми ресницами. Филип тихо произнес:

– Элли, я очень ценю то, что ты делала это для меня. Но тебе вовсе не обязательно мучиться, не хочешь – не делай. Ни прическу, ни макияж, ни тряпки все эти – мне это неважно. Я вдруг понял, что у нас с тобой… что мы могли бы… словом, мне кажется, что я тебя люблю. Вот. И прошу тебя быть моей женой.

– Фил, я… мы же уже…

– Это нас поженили. Насильно. А сейчас я сам прошу тебя: будь моей женой. Мы попробуем, и мне кажется, что у нас получится. Вот. А в Хьюстон я ездил… Господи, все осталось внизу…