Вайолетт Лайонз - Любви зыбучие пески

Но Роберто интуитивно чувствовал: чтобы не спугнуть Кейт, чтобы получить от ее прикосновений больше удовольствия и продлить еще на несколько минут этот момент неожиданного сближения с ней, надо молчать и меньше двигаться. И он молчал и почти не шевелился. Но глаза цвета темного шоколада ни на секунду не переставали следить за каждым ее движением, за перемещением пальцев по всему его торсу, за постоянно меняющимся выражением ее красивого лица.

Зрачки женщины расширялись и темнели всякий раз, когда она, тщательно обследуя и изучая тело Роберто, делала для себя какое-то новое открытие, будь то необычайная жесткость завитков волос на груди или изгиб грудной клетки, шелковая гладкость кожи или твердость маленьких мужских сосков.

– Кейт, – шепотом произнес он ее имя и тут же осекся, затаил дыхание, не стал добавлять другие слова, испугавшись, что они могут вывести ее из транса, в который она впала, лаская, любя его пальцами, могут охладить или даже остановить, заморозить так внезапно начавшееся между ними потепление.

Но в следующее мгновенье Кейт вдруг улыбнулась, и он вновь затаил дыхание, но на этот раз с чувством облегчения и даже, может быть, радости. Прошло еще несколько мгновений – и кровь будто воспламенилась в его жилах, с новой силой хлынула во все клетки, рванулась к сердцу. Энергия и жизнеутверждающий энтузиазм переполняли Роберто, и ему вдруг нестерпимо захотелось самому прикоснуться к ней, обнять ее, приласкать…

Наклонив голову, он попытался было поцеловать Кейт, но она изящно увернулась и, вновь лучезарно улыбнувшись, нежно прикрыла его губы ладонью. Он поцеловал ее ладонь, теплую и источавшую какой-то тонкий, неуловимый запах. Потом его губы стали мягко прикасаться к каждому ее пальчику, и через мгновение он услышал слабые, прерывистые вздохи и ощутил на губах ее дыхание, нежное, как дуновение ночного ветерка над гладью дремлющего моря.

Когда она, расстегнув пряжку, ослабила на нем темно-коричневый ремень, когда ее руки скользнули под ослепительную белизну его рубашки и потянули ее с плеч вниз, сердце Роберто заработало, как насос, и кровь стала еще сильнее разгоняться по всем закоулкам тела. Проснувшееся в мужчине неодолимое желание овладеть этой женщиной быстро превратилось в навязчивую идею, которая не замедлила вызвать некоторые, почти болезненные ощущения, мешавшие ему думать о чем-либо еще, кроме обладания этой невыносимо желанной женщиной.

– Керида, амор мио. Дорогая, любовь моя, – не переставал он страстно нашептывать ей на ухо.

На нем уже не было рубашки – смятым комком она валялась на полу около дивана, и вместо нее тело Роберто теперь согревали теплые руки, мягкие губы и трепещущий, влажный язык Кейт.

– Ты хоть знаешь, что ты со мной делаешь? – спросил он.

Она искоса взглянула на него, но на этот раз без улыбки; в омутной глубине ее темно-зеленых глаз мерцала такая же тайная, жгучая страсть, какую не могли скрыть темно-карие глаза Роберто.

– Думаю, что да, – пробормотала она.

– Тогда позволь мне удостовериться. Позволь и мне прикоснуться к тебе…

Он взял ее за руки и с силой притянул к себе, так что Кейт плотно уперлась в него упругой грудью и животом, о чем, впрочем, ничуть не пожалела. Откинув назад голову и не закрывая глаза, она без стеснения подставила ему губы и притихла, замерла в ожидании.

Но Роберто не заставил себя ждать долго. Уже через несколько мгновений он целовал ее, целовал жадно, неистово, с безумством моряка дальнего плавания, давно истосковавшегося по родному, пышному телу жены. Он думал, что поцелуи хотя бы в какой-то степени снимут физическое напряжение, которое в нем вызвали ласки Кейт. Однако эффект получился совсем обратный.

В первую же секунду, как только их губы соприкоснулись, он понял, что пропал. На него вдруг обрушился водопад диких, безудержных желаний, и тотчас мощное течение подхватило и понесло его куда-то, не давая ему возможности ухватиться за какой-нибудь спасительный предмет или довод, чтобы избежать головокружительного “грехопадения”.

Впрочем, Роберто вовсе не собирался бежать, прятаться от любой формы “греховного” сближения с Кейт. Наоборот, он готов был пойти даже на самую грешную, самую необычную форму близости с ней. Она настолько возбуждала его, что он просто жаждал узнать ее в постели со всех сторон – сверху и сбоку, спереди и сзади, изнутри и снаружи…

– Вот что ты со мной делаешь, – шептал он, продолжая срывать с ее губ жаркие, яростные поцелуи и возвращая ей свои, еще более жгучие, более неистовые. – Вот какого зверя ты во мне будишь!..

Зачем он говорит все это? Ведь сейчас не нужны никакие слова, в полузабытьи размышляла Кейт. В эти минуты ей нужно было нечто другое. Другой способ общения и взаимопонимания. Когда между мужчиной и женщиной пробегает искра взаимного притяжения, когда ими овладевает взаимная страсть, средством их общения становится язык страсти. С помощью объятий и поцелуев они понимают друг друга лучше, чем с помощью обычной человеческой речи. Обычные слова людей слишком холодны, слишком рациональны, слишком подконтрольны сознанию, разуму. А она не хотела никакого контроля, никаких сдерживающих начал, барьеров, а тем более тисков. Она хотела чувственной необузданности, огня и ярости, хотела, чтобы в кромешной тьме гремел оглушающий гром и чтобы ночное небо полыхало пожаром молний, ненасытно вонзающих огненную энергию в распахнувшуюся под ними землю…

– Покажи мне… – Кейт произнесла эти слова гортанным, прерывистым голосом, выбрав коротенькую паузу между неуемными, бурными поцелуями, которыми осыпал ее пухлые, слегка раздвинутые губы Роберто. – Покажи мне…

– Да, я покажу тебе, милая девочка. Покажу все, – страстно шептал он ей на ухо. – Ты все увидишь и поймешь, насколько ты меня возбуждаешь… Увидишь, как я хочу тебя, керида миа. Я покажу, как люблю свою жену в постели… Я так раззадорю тебя, приведу в такое возбуждение, дам тебе такое блаженство, от которого ты никогда не придешь в себя. И после которого никогда больше не сможешь смотреть на других мужчин.

– Мне не нужны никакие другие мужчины… – Кейт говорила теперь приглушенным, сиплым голосом. Мириады одолевавших ее сладострастных мыслей, казалось, готовы были взломать ее воспаленный мозг, если в ближайший час, а может быть, даже в ближайшие минуты Роберто не войдет в нее и не даст ей физического удовлетворения. – Никакие другие мужчины, кроме тебя, – повторила она. – Мне нужен только ты!

Это были последние слова, которые она могла членораздельно произнести в эту минуту, потому что уже в следующую пальцы Роберто коснулись пуговиц на ее хлопчатобумажном платье – и одним движением расстегнули их. Правда, поскольку он был в возбужденном состоянии и торопился, его пальцы слегка дрожали, вследствие чего одна пуговица оторвалась и отлетела к окну. Но никто из них даже не заметил, как она сначала стукнулась об пол и только потом понеслась по избранной ею траектории. Молодожены были слишком увлечены друг другом, слишком заняты поцелуями, ласками и взаимными прикосновениями, чтобы обращать внимание на какую-то пуговицу.