Мелисса Джеймс - Медовый месяц взаперти
– Мне тоже хотелось бы это знать. – Харун нахмурился. – Похоже, нам позволили сбежать. Стражники исчезли, а мы спустились по канату, сделанному из штор и простыней. Мы побежали по дороге, ведущей в город, а потом нас подвез армейский капитан. – Харун усмехнулся. – Нам пришлось переодеться, потому что наша одежда не соответствовала дворцовым стандартам. – Он взглянул на Амбер, смотревшую на него с гордостью и вместе с тем с недовольством. Наверное, он слишком кратко рассказал о том, что с ними произошло.
– Возможно, их цель была достигнута, – тихо проговорил Алим. – Как думаешь? Ведь ты в нашей семье всегда слыл тактиком.
– Он больше чем тактик, – резко вмешалась Амбер.
– Алим не имел в виду ничего плохого. – Харун прикоснулся к ее руке, чтобы сдержать неожиданный взрыв.
– Это комплимент, Амбер, – объяснил Алим. – Именно Харун спас Аббас-аль-Дин. – Он встретил взгляд Харуна со смешанным чувством восхищения и горечи. – Я тружусь всего несколько дней и не представляю, как тебе удавалось со всем этим справляться. Харун почувствовал, что Амбер готова сказать что-нибудь язвительное в попытке защитить его, и сжал ее руку. Ему захотелось улыбнуться.
– Мы думаем, – начал он, – что на похищение пошли те, кто хочет получить наследника престола.
– То есть наследника престола от тебя и Амбер? – уточнил Алим. Харун кивнул. – Те, кто не одобряет мой, так сказать, нетрадиционный образ жизни и выбор невесты? – Харун молчал, и он вынужден был продолжить: – Полагаю, слухи о… состоянии вашего брака не беспочвенны?
Никто не ответил.
Быстро взглянув на них обоих, Алим не стал задавать очевидный вопрос. Амбер покраснела, опустив глаза. Она явно больше не была ледяной принцессой, какой выглядела еще неделю назад. Харун был готов поклясться, что брат подмигнул ему.
– Значит, ты считаешь, что меня собирались убить, а тебя назначить законным правителем… – протянул Алим.
– Они планировали это, но не учли одно важное обстоятельство. – Харун твердо встретил вопросительный взгляд брата. – Я никогда не хотел быть правителем. И по-прежнему не хочу. Три года назад я меньше всего желал оказаться в шкуре Фади. А теперь не желаю оказаться в твоей шкуре.
Алим замер, уставившись на него:
– Ты этого не хочешь?
– И никогда не хотел, – вмешалась Амбер; в груди ее медленно закипал гнев. – Харун, расскажи, чем тебе пришлось жертвовать последние тринадцать лет, чтобы он мог делать то, что хочет.
– Амбер, пожалуйста, – тихо проговорил Харун, повернув к ней голову. – Я благодарен тебе за то, что ты пытаешься сделать для меня, но сейчас не время.
– Если не сейчас, то когда?.. – Она посмотрела ему в глаза, лицо ее побледнело – но не от усталости, а от гнева. – Ты снова собираешься пожертвовать собой – пожертвовать нами – ради выполнения своего священного долга. И ради него. – Она мотнула головой в сторону Алима. – Неужели он по-прежнему единственный, кто у тебя есть?
– Харун? – Голос Алима был нерешительным.
Амбер, прерывисто вздохнув, повернулась к Алиму. От давней страсти к нему не осталось и следа, она набросилась на него, словно тигрица:
– Ты хочешь, чтобы Харун снова делал все за тебя, как было все эти годы? Он трудился, пока ты изображал суперзвезду. А ты когда-нибудь интересовался, чего хочет он? Хотя бы раз?
После этого взрыва в комнате наступила такая тишина, что слышно было лишь дыхание Амбер. Она смотрела на Алима с холодным укором. Взгляд Алима был обращен на брата, и в этом взгляде сквозило чувство вины. В глазах Амбер вспыхнул вызов. Она не желала отступать назад, не собиралась довольствоваться полуправдой.
– Надеюсь, ты понял, что всем обязан исключительно Харуну. Прошу тебя, будь настоящим мужчиной, а не любимцем публики! – сказав это, Амбер выбежала из кабинета шейха.
Харун молча смотрел ей вслед. Она была верна ему до конца. Почему только сейчас он понял это? Верность, мужество, чувство долга… Амбер обладала всеми этими качествами.
– Ты ненавидел меня все эти годы? – спросил Алим. Глаза его потемнели. – Не надо, – устало произнес он, когда Харун собрался это отрицать. – Не надо быть вежливым, не надо быть идеальным шейхом или идеальным братом – хотя бы сейчас. Ответь мне честно. Ты ненавидел меня за то, что я жил своей жизнью за счет тебя?
Харун очень долго ждал, когда же брат оценит его. И вот вопрос задан, и гора свалилась с плеч.
– Я мучился оттого, что ты никогда не спрашивал меня, чего я хочу. – Он нахмурился. – Что ты имел в виду, назвав меня идеальным братом?
Поморщившись от боли, Алим потер шрамы на шее и щеке.
– Мне нужен бальзам Ханы, – пробормотал он. – Не притворяйся, что ты не знаешь, что я имел в виду. Ты всегда был правой рукой Фади и занимался той работой, которую должен был делать я. Даже приезжая домой, я выполнял только второстепенные обязанности. Я прекрасно понимал, что Фади ценит тебя больше меня.
– Я даже не догадывался об этом.
Алим пожал плечами – точно так же, как поступал Харун. Значит, он страдает. Харун не предполагал, что они настолько похожи.
– Должно быть, для тебя это было болезненно, – в конце концов сказал он, увидев, что Алим не собирается продолжать.
Лицо его брата снова дрогнуло, и он потер старые шрамы. Это защитный жест, сообразил Харун. И еще он понял, что использует метод Амбер. Она пыталась подойти к нему с разных сторон, бередила его рану, пока он не был вынужден вскрыть ее.
И вдруг Харуну захотелось улыбнуться. Он так долго был слеп… Амбер хорошо знает его. Как ей это удалось, трудно сказать. Наверное, она изучала его издалека… Или это судьба… Или любовь…
Это слово так отчетливо прозвучало в его голове, что Харун испытал шок.
– Знаешь ли ты, каково мне было чувствовать себя неполноценным рядом со своим младшим братом на похоронах нашей матери? – выпалил Алим. – Фади никогда не позволял мне забывать об этом. Что бы я ни делал, каких бы успехов ни достигал, никогда не мог сравниться с тобой.
Харун был поражен:
– Фади говорил тебе об этом?
– Постоянно, – проворчал Алим.
Харун по-другому взглянул на брата, которого обожал, который всегда был лучше его, как утверждали родители. И вдруг все встало на свои места. Непобедимый шейх-автогонщик оказался обычным человеком – таким же, как все, страдающим и уязвимым.
Харун не знал, что делать.
– Ты ненавидишь меня за это? – запинаясь, спросил он. В ответ Алим то ли кивнул, то ли качнул головой. – Прости, – смущенно произнес Харун, не понимая, впрочем, за что он просит прощения.
Алим еще раз небрежно пожал плечами, но Харун знал, что скрывается за этим жестом. Иные раны кровоточат, когда их бередят. Другие кровоточат всегда.
