Сьюзен Стивенс - Неукротимый
— О, я плохо танцую, — пробормотала смущенная Грейс.
«Оказаться в руках Начо? Почувствовать снова жар его тела? Нет!»
— Зато я неплохо танцую, — услышала она голос Начо и ощутила, как он мягко дотронулся до ее руки.
Она и не заметила, как оказалась в центре площадки. Грейс лишь чувствовала прикосновение горячих рук Начо.
— Грейс, расслабься, — прошептал Начо, сжимая ее в объятиях.
«Как я могу расслабиться, — с отчаянием думала Грейс. — Я каждую минуту помню, каким холодным и чужим ты стал после проведенной вместе ночи. Я не могу расслабиться, потому что сгораю от любви к тебе!»
— А ты хорошо танцуешь, Грейс, — тихо заметил Начо.
«С тобой любая будет прекрасно танцевать», — усмехнулась про себя Грейс.
Она отдалась ритму музыки, подчиняясь воле партнера. Грейс чувствовала, как кровь закипает в жилах от одного лишь прикосновения Начо. «Он всего лишь партнер по бизнесу», — твердила она про себя, стараясь не выдать охвативших ее чувств. Она готова была поклясться, что и Начо ощущал ту химию любви, те искорки, которые зажглись между ними.
Начо осторожно подвел ее к столику и галантно придвинул стул.
«А ведь он чувствует, когда я жду от него помощи и когда хочу действовать сама», — с нежностью подумала Грейс. Она поблагодарила его за танец, моля Бога, чтобы этот танец помог им вновь быть вместе.
— Мне так понравилось танцевать с тобой, — начала было она.
— Ну что вы, сеньорита, это я должен благодарить вас за танец! — отстраненно произнес он.
«Какая-то прошлая боль не дает ему открыться мне!» — решила Грейс.
Что-то мешало им быть вместе, но что? Напряжение, возникшее между ними, все не проходило, и Грейс уже готова была закричать, лишь бы разрушить эту каменную стену, вновь оказавшуюся на их пути.
Они вышли на улицу, пора было возвращаться домой.
— Ой, — пискнула Грейс. Она и глазом моргнуть не успела, как сильные руки подхватили ее и усадили на лошадь. — Мог бы и предупредить меня! — засмеялась Грейс, почувствовав объятия Начо. — А как же моя лошадь? — забеспокоилась она.
— Не волнуйся, хозяин таверны позаботится о ней.
— А Бадди?
— Он будет с нами!
— Начо, когда я уеду домой…
— Я не хочу сейчас говорить об этом, — прервал ее он. — Я должен рассказать тебе, почему я хочу, чтобы ты уехала отсюда.
— Ты хочешь, чтобы я уехала? — спросила потрясенная Грейс.
Неприкрытая боль в ее голосе заставила Начо убедиться еще раз, что он не имеет права быть рядом с Грейс. Он мог легко разрушить ее жизнь. А он этого позволить не мог. Начо хотел сказать ей, что прошлое всегда будет стоять между ними, этого изменить нельзя.
Начо привез ее на берег реки — место, где он мог бы спокойно рассказать ей о случившемся в его жизни. Начо спрыгнул с лошади и хотел помочь Грейс, но она легко спустилась сама. Гордо вскинув подбородок, она шла прямо к реке, не обращая на Начо никакого внимания.
«Да куда она идет? Она же не знает, что делает!»
— Грейс, стой! — закричал он, но казалось, она не слышит его. Начо кинулся за ней. — Грейс, ты чуть не упала в воду! — Начо схватил ее за плечи.
— Не упала же! — с вызовом ответила она.
— Грейс, ты не должна так рисковать собой!
— А тебе какое дело?! — взорвалась она.
— Я забочусь о тебе!
— Не стоит, — ледяным тоном произнесла она. — Ты подумал, как я справляюсь, когда тебя нет рядом?
— Грейс, будь хоть иногда благоразумной, — попросил Начо.
— Благоразумной? О каком благоразумии ты говоришь, если я забыла про все на свете и провела с тобой ночь! — воскликнула она.
— Грейс…
— Не надо, не говори ничего!
— Грейс, я ни на секунду не жалею, что мы провели ночь вместе. Надеюсь, ты тоже об этом не жалеешь. Не молчи! — потребовал он. — Жалеешь или нет?
— Нет! — выпалила она. — Но я не понимаю, почему ты так относишься ко мне с тех пор! Целый месяц ты почти не разговариваешь со мной, потом мы празднуем нашу общую победу, танцуем… Мне кажется, что ты опять стал прежним Начо. А ты снова отворачиваешься от меня!
Начо молчал. Что он мог ей сказать? Ничего, если только не рассказать ей всю правду о прошлом.
— Прости, — устало произнесла Грейс. — Я стала ужасной эгоисткой с тех пор, как потеряла зрение. Думаю только о себе и своих чувствах…
— Ты не эгоистка! — Начо порывисто привлек ее к себе, смутно осознавая, что делает. — Ты не уехала, а довела дело до конца. Работала не покладая рук, исследовала буквально каждый листочек в виноградниках. Это твоя заслуга, что мы спасли их. Мы победили!
— Тогда что мешает тебе радоваться победе? — горько усмехнулась она.
— Я должен кое о чем рассказать тебе!
— Кое о чем из твоего прошлого? — осторожно спросила Грейс.
— Да, — помрачнел он. — Ненавижу вещи, которые нельзя изменить!
— Ты имеешь в виду вещи, которые ты не можешь изменить? — мягко возразила она.
— Грейс, разве ты не чувствуешь то же самое?
— Ты уходишь от разговора, — заметила она.
— Да, я знаю, — вздохнул он.
— Давай с чего-то начинать, — предложила Грейс. — Что ты хочешь, чтобы я рассказала о себе?
— Все, — прошептал он, обнимая ее.
— Я всегда была маленькой мечтательницей, очень любила читать и играть на пианино.
— А твои родители?
— Я была их единственным ребенком, и родители просто окружили меня любовью. Папа умер, когда я была еще маленькой. А мама потом второй раз вышла замуж.
— Ты, наверное, очень переживала смерть отца, — тихо добавил Начо.
— Конечно. Я винила себя в том, что в тот день меня не было рядом с ним. Я выступала в концертной программе тем вечером.
— Не вини себя. Я уверен, отец очень гордился тобой.
— Мама очень быстро нашла себе второго мужа, — усмехнулась Грейс. — У него были собственные дети, и они все очень скоро поселились в нашем доме. Потом я поняла, что мне нет места в этой новой семье. Моя спальня была всегда занята кем-то из детей отчима, стоило мне лишь на один день уехать на концерт. Вскоре я поняла, что нужно жить самостоятельно.
— А после твоей болезни?
— Ты думаешь, что они нарушили бы свой привычный образ жизни, чтобы заботиться обо мне? Мама работает, а отчим был бы не рад моему возвращению.
— Грейс. — Начо ласково погладил ее по волосам.
— Я сама научилась справляться со всем! У меня есть прекрасные друзья, как Лусия, любимая работа. В конце концов, у меня лучшая собака-поводырь, мой Бадди! Нет, Начо, я бы не хотела изменить свою жизнь!
— У тебя есть музыка, которую ты так любишь. Ты по-прежнему можешь играть на пианино…
