Шейла Дуглас - Слезы любви

Когда она спустилась, все стояли внизу у камина с бокалами в руках. Мистер Кохрейн, такой элегантный в своем черном костюме, одобрительно улыбнулся при виде Мэри.

— Вы выглядите прекрасно, Мэри. И я должен признать, что сейчас вы смотритесь гораздо лучше, чем когда работали в Чартфорде. Неужели я так изнурял вас?

Она отшутилась:

— Разумеется. Терапевты — не такие строгие учителя.

— Если займешься акушерством, это будет еще тяжелее, чем хирургия, — заметил отец Мэри.

— Согласен с вами, — кивнул мистер Кохрейн. — Дети почему-то имеют скверную привычку появляться на свет по ночам. Вы мне не говорили, что уже подыскали следующую работу, Мэри.

— Я только разослала письма. А вы уже получили заявки на вакантное место?

— Пока нет, но это меня не беспокоит.

— Мы боимся, что она может упустить постоянную работу из-за своего заместительства, — озабоченно вздохнула миссис Хантер.

— Не стоит этого бояться. Они легко найдут другого временного педиатра.

— Ну вот опять, — заметила Мэри. — Обсуждаете мои дела, как будто меня здесь нет.

Мистер Кохрейн засмеялся и взглянул на часы:

— Пора ехать, иначе мы опоздаем.

Концерт превзошел все ожидания Мэри. Дирижер был итальянец, солисты — мировые знаменитости, а хор просто великолепен. Когда все закончилось, Мэри еще долго сидела как завороженная, ничего не замечая вокруг.

Мистер Кохрейн дотронулся до ее руки и спросил, лукаво усмехаясь:

— Что такое? Или вам не понравилось?

Она метнула на него возмущенный взгляд.

— Я… Просто это выше моих сил… Я слышала в записи, но никогда в живом исполнении…

И, очнувшись, с энтузиазмом принялась аплодировать. Выходя из зала, оба молчали. Когда шли к машине, он вдруг взял ее за руку:

— Легко потеряться в такой толпе.

Доктор Кохрейн повез ее в маленький итальянский ресторанчик в Сохо. Его убранство было скромным, зато кухня выше всех похвал. По тому приему, который здесь оказали мистеру Кохрейну, Мэри сразу поняла, что он здесь завсегдатай. Им была оказана большая честь — хозяин сам их обслуживал.

Мистер Анжели свободно говорил по-английски, только с заметным итальянским акцентом. Он позвал жену. Из кухни выплыла громадная толстуха и с улыбкой подошла к их столику.

— Давненько вас не было видно. — Хотя она обращалась к доктору Кохрейну, ее блестящие глаза тем временем внимательно изучали Мэри.

— Это доктор Хантер, Мария, — представил мистер Кохрейн. — Она тоже работает в госпитале Святой Анны.

— Dottore? — Мария так удивилась, что перешла на родной язык.

— Слишком она хорошенькая, чтобы быть доктором, — согласился мистер Анжели. — Но может быть, — он лукавым взглядом обвел их обоих, — она скоро оставит работу?

Мэри мгновенно покраснела от прозрачного намека и опустила глаза. Но мистер Кохрейн и не подумал смутиться. С улыбкой он произнес:

— Доктор Хантер — очень серьезная девушка. Для нее работа — самое главное в жизни.

Она догадалась по веселым искоркам в его глазах, что он ее поддразнивает, но Мария ничего не поняла.

Муж разразился итальянской скороговоркой, объясняя жене смысл слов мистера Кохрейна. Мария неодобрительно покачала головой, глядя на Мэри, и что-то добавила по-итальянски.

— Что она сказала? — спросила Мэри, но, когда мистер Анжели перевел, пожалела о своем вопросе.

— Она говорит, это неправильно для женщины — заниматься мужской работой. Женщине надо выйти замуж и завести побольше детей.

Вошли новые посетители, но хозяин, прежде чем отойти от их столика, лучезарно улыбнулся и сказал с фамильярностью давнего знакомого:

— Может быть, вы еще заставите ее передумать, мистер Кохрейн?

Мистер Кохрейн рассмеялся, и, когда они снова остались вдвоем, весело посмотрел на Мэри.

— Вы не должны принимать эти разговоры всерьез. Все итальянцы — романтики. Увидят мужчину и женщину вместе — и сразу же воображают, что между ними любовная связь.

Она застенчиво улыбнулась в ответ.

— Я и не принимаю. Они очень милые.

К ее облегчению, он сменил тему, и неловкость скоро прошла. Для Мэри это был прекрасный вечер, такой же счастливый, как и тот, что они провели когда-то в Глиндеборне.

Она прекрасно себя чувствовала, согретая его вниманием, и поэтому решилась задать вопрос, который мучил ее всю неделю:

— Если вы так давно заказали билеты, почему не говорили мне об этом до последнего?

На его лице появилось выражение, которое она не смогла определить. Тогда Мэри быстро добавила:

— Я подумала, как было бы ужасно, если бы у меня оказались какие-то неотложные планы на этот вечер.

Он помолчал, глядя на нее с улыбкой, потом ответил:

— Наверное, не был уверен, что вы согласитесь.

Одна мысль, что такой мужчина, как он, может быть не уверен в себе, поразила Мэри. Она с удивлением на него взглянула:

— Но вы же знаете, как я люблю музыку!

— Я не сомневался в вашей приверженности музыке, — сказал он, усмехаясь. — Я только свой личный шарм ставил под сомнение.

Он быстро допил бренди и оглянулся, разыскивая взглядом мистера Анжели.

— Допивайте быстрее. Я хочу пройтись и подышать свежим воздухом, прежде чем садиться за руль.

Погода была холодная, но ясная. Когда они вышли из ресторана, он с сомнением поглядел на нее:

— Вы не замерзнете? Можете идти пешком в этих туфлях?

После того как она уверила его, что может ходить сколько угодно, он с улыбкой взял ее под руку.

— Вы заметили, что мы ни разу не поругались за вечер?

— Да, сегодня поставлен рекорд, мистер Кохрейн. — Она тоже пошутила, и он еще крепче сжал ее руку.

— Не кажется ли вам, что мы достаточно с вами знакомы, чтобы вы могли звать меня просто Ричард? Да, кстати, — вдруг сказал он. — О Бэйли. Он ведь ваш близкий друг?

— Дик? Да, мы хорошо знаем друг друга.

— Если вы его так хорошо знаете, то, вероятно, вам известно о его… скажем… некоторых дурных привычках?

Мэри остановилась. Свет от фонаря падал на их лица.

— Что вы имеете в виду? Дик всегда был хорошим врачом.

Доктор Кохрейн пожал плечами:

— Да, он превосходный работник. Но его подводит слабость к спиртному.

— Он ведет себя как и все остальные молодые врачи, — с возмущением отозвалась Мэри. — Раз это не отражается на его работе, то… никому не должно быть дела до его личной жизни… — Она чуть не сказала «вам», но вовремя спохватилась.

Он с подозрением взглянул на нее.

— Как вы отважно бросились его защищать! Но смею вас уверить, что такое поведение скажется в конце концов и на его работе.