Розалинда Лейкер - Дочь Клодины

— Какой сюрприз.

— Прощу прощения за столь поздний визит, — извинился он, — но я только что вернулся из Маррелтона, в который ездил по делам, и я хотел вам кое-что подарить. — Он протянул ей букет цветов. — В знак моей почтительности, с пожеланиями счастливой жизни в ваших новых апартаментах.

— Очень мило с вашей стороны. Проходите. — Она вдохнула божественный аромат цветов, который напоминал запах весны.

Проходя в комнату, Ричард резко наклонил голову, чтобы не стукнуться о низкий косяк двери, и как только распрямился, его лицо засияло от приятного удивления. Он был поражен тем, как ей удалось приукрасить самую обыкновенную комнату.

— Боже мой! Как красиво! Я был уверен, что вы приложите все усилия, для того чтобы сделать вашу комнату очаровательной и комфортной, но я ожидал, что собственность Рэдклиффа в конце концов потерпит фиаско. Все, что построила и чем владела эта семья, не могло сравниться с другими домами.

Внимательно осматриваясь, он прошел по комнате, а Люси в это время наблюдала за ним.

— Почему вы говорите о Рэлклиффах с неприязнью? На это есть какая-либо причина?

Он заметил, что она смотрит поверх его плеч.

— Покойный Александр Рэдклифф интриговал против моего отца очень много раз. Никогда не доверяй Рэдклиффам — стало главным законом в нашем доме.

— Сколько человек из их семьи живет в усадьбе?

— Теперь там живет только одна вдова, ведь их дочь вышла замуж и уехала. Я ничего не имею против миссис Рэдклифф, но тем не менее она продолжает старую вражду, хотя ей нет никакого дела до нашей семьи.

Затем он прекратил этот разговор, снова похвалил за уютную обстановку, заметив, что ей очень приятны его комплименты, и замолчал. Он стал рассматривать книги, стоящие на полках, большинство из которых были на итальянском языке. Около часов, стоящих на каминной полке, на которой они великолепно смотрелись — должно быть, это было самое подходящее для них место, — красовалась хрустальная, позолоченная, фарфоровая посуда. Шелковое полотно покрывало спинку дивана, скрывая его потрепанность и потертость. На окнах висели шторы с вышитыми птичками и цветами, а на стенах висело несколько флорентийских картин, на которых были изображены пейзажи, нарисованные масляными красками. Картины создавали такой эффект, как будто солнечный свет наполнил теплом и яркостью эту небольшую комнату. Особенно его внимание привлек один предмет, он был слишком огромным и величественным для этого дома, но привести его с собой Люси тоже не могла. В углу комнаты стояло большое фортепиано. Ричард слегка провел рукой по гладкой блестящей поверхности.

— Оно ваше?

— Я купила его в Истхэмптоне. Пианино не новое, но все равно оно мне очень нравится. — Она прошла в холл, взяла кувшин с водой и наполнила ею вазу, в которую поставила цветы. — Я подала объявление в газету «Новости Истхэмптона» о том, что даю уроки игры на фортепиано, а также обучаю итальянскому языку.

Он не пошел за ней в холл, а просто прислонился плечом к двери.

— Вы не упомянули о том, что музицируете, когда были на приеме в особняке.

— Никто не мог бы сравниться с Джорджем Холлэндом, который к тому же знал все песни, — пояснила Люси, возвращаясь с цветами и закрывая за собой дверь. Она поставила вазу на письменный стол и, стоя к гостю спиной, еще раз нежно прикоснулась к цветам.

— Я должна сказать вам, что полностью несу ответственность за то, что произошло прошлым вечером и что случилось с мистером Волли.

— Я предполагал, что вы так скажете, но вспомните: он обвинил именно вас. — Голос Ричарда выражал досаду и недовольство. — Мерзавец! Мне следовало бы забить его до полусмерти.

Она повернулась, чтобы увидеть его лицо, внезапно напряглась, не зная, как он отреагирует на то, что она собирается ему сказать.

— Я знала, что во время игры кто-то жульничает, и специально стала подтасовывать карты, чтобы прекратить этот обман.

Он нахмурился, недоверчиво на нее посмотрев, затем пальцами убрал со лба светлые волосы.

— Вы? Но откуда вы знаете, как подтасовывать карты?

— Мой покойный муж научил меня.

— Боже!

— Стефано любил играть в карты. Не было ничего, что бы он о них не знал. У него даже была коллекция карт четырнадцатого века, карты Таро, привезенные из Ломбардии, у него дома насчитывалось около ста колод карт, некоторые были так красиво расписаны, что напоминали произведения искусства. А на других были изображены забавные смешные рисунки. Ничто не занимало его больше, чем жульничество при игре, и с каждым годом он только повышал свой профессионализм, поэтому стал придумывать разные способы, чтобы препятствовать махинациям мошенников. И только глупость и страх заставляли их проговариваться, как и сделал мистер Волли. Зная, что кто-то разоблачил их, они начинают паниковать, вместо того чтобы сидеть тихо и молча переживать материальную потерю, которую можно было бы компенсировать в другой день. — Люси подняла одну руку и затем опустила. — Я была ученицей Стефано, и в вашем доме применила то мастерство, которому научил меня он.

— Вот черт! — Ричард высоко вскинул голову, показывая свое удивление. — Вы самая поразительная женщина, которую я когда-либо встречал.

— Вы не сердитесь на меня? — Облегчение наполнило все ее тело.

— Сержусь на вас? Боже мой, конечно нет! — Смеясь, он специально ударил кулаком по своей ладони. — Я только поражен, насколько спокойно вы все это провернули. Если бы вы не вывели его на чистую воду, неизвестно, сколько еще времени он водил бы нас за нос. — Он одобрительно посмотрел на нее, их глаза встретились. — Я понимаю, что вам понадобилось больше храбрости, чтобы рассказать мне об этом, нежели чтобы разоблачить парня. Я прав?

Она сдержанно улыбнулась.

— Правы. Вы очень разумный человек. Как вы думаете, что скажет ваша сестра?

— Я не собираюсь рассказывать ей, полагаю, это будет нашим общим секретом. И незачем всему миру знать о вашем таланте, в любом случае Донна не захочет снова говорить про произошедшее.

Она сильно прикусила губу.

— Об этом знает Джош Бартон.

— Он знает? Ну, он преследует свои цели, я в этом уверен.

Ричард потянулся к Люси и взял ее руку в свою.

— Сыграйте что-нибудь для меня. Я уверен, что ваши нежные ручки играют на фортепиано так же превосходно, как и манипулируют картами.

— Что бы вы хотели послушать? — спросила она, высвобождая пальцы из его руки.

— Что угодно, что вам самой нравится.

Энергично он подошел к инструменту и отодвинул для нее круглый высокий стул. Затем достал из кармана коробок со спичками и зажег свечи, стоявшие на фортепиано в подсвечниках, чтобы еще больше вдохновить ее.