Эстер Росмэн - Временная связь

Потом его ласки стали иными, они требовали новой страсти, которую уже невозможно было выносить. Она чувствовала, что сейчас разорвется на части, рассыплется, разрушится!

И этот момент наступил — взорвалась сама любовь, и этот взрыв потряс их обоих, и их голоса соединились в радостном крике.

Они долго лежали, обнявшись. Нарушила молчание Эбби, что-то протестующе пробормотав, когда он вытащил из-под нее свою руку.

— Если я не найду одеяло, мы замерзнем.— Макс поднял с пола пуховое одеяло.— Я же тебе говорил, что в каждую спальню надо по две кровати,— хрипловато сказал он, уткнувшись подбородком в ее голову.

— Я бы хотела, чтобы ты всегда оставался только в этой кровати,— ответила она, все еще витая в облаках.

— Мы бы их сдвинули, и получилась бы кровать нужного размера,— сказал он.— По всему Корнуоллу я искал у мастериц двуспальное пуховое одеяло и нашел.

— А зачем тебе такое большое для односпальной кровати?

— А ты еще не заметила, какой я большой и что односпальные кровати мне не подходят?

— Но если одеяло большое, это еще не значит, что и кровать должна быть большая,— начала было спорить Эбби. Она уже понемногу опускалась на землю и почувствовала, что эта беседа об одеяле странновата.

— Эбби,— слегка потянул ее за волосы Макс.— Ты не обманула меня. Я только что проверил...

— Я и не пыталась.— Ее голос был ровным. Может, вообще все случившееся не более чем игра воображения, подумала Эбби. Смущающие сомнения снова завертелись у нее в мозгу.— Я и не думала,— сказала она с некоторым вызовом.

— Понятно,— пробормотал Макс, не собираясь продолжать разговор.

Они лежали обнаженные, обнявшись. Макс, похоже, был не склонен обсуждать случившееся.

— Как странно, в какой-то миг два человека забывают обо всех запретах, обо всем, обнажают друг перед другом душу, а потом говорят исключительно о размерах одеяла...

Сердце Эбби защемило от грусти.

— Ты обнажила свою душу, да? — мрачно спросил он.

— Я просто говорю о мыслях, которые порой бродят в голове,— ответила она, не сосредотачиваясь на боли от недоверия в его голосе.

— Скажи мне, Эбби, а на какие темы ты любишь говорить после этого?

Она резко села в постели и в ужасе посмотрела на него.

— Я? Я думала, ты все понял.— Она была потрясена и не услышала предупреждения внутреннего голоса.— Ты! Хладнокровное чудовище!— закричала она, отталкивая его от себя, а он пытался схватить ее за руки и удержать от истерики и, наконец, прижал к себе.

— Конечно, я все понял. Я даже не могу высказать, насколько точно я понял. Если бы ты пыталась выразить это словами, я бы не поверил.

— Тогда почему? — воскликнула она, пытаясь говорить возмущенным голосом, но ее тело совсем иначе отзывалось на его близость.— Макс, почему ты всегда пытаешься уверить меня, что я не способна сказать и слова правды?

— Я... Это потому, что некоторые люди просто врут, а другие уклоняются от прямого ответа,— ответил он, а его тело так же страстно рвалось к ее телу.— Я думаю, ты не способна выразить свои мысли...

— Макс, я бы предпочла продолжить беседу о пуховом одеяле, чем нести этот вздор,— с несчастным видом призналась она, убежденная, что разум ее покидает.

— Эбби, почему ты не можешь быть более искренней?— взмолился Макс, и его руки заскользили по ее телу.— У каждого из нас свои взгляды на жизнь, но иногда мы должны подстраиваться к другим. Эбби, Эбби... Неужели ты снова хочешь поговорить про одеяло?

— Я бы запела от счастья, если бы могла пойти и принести тебе твое драгоценное одеяло,— пробормотала Эбби, признавая, что зря потеряла разум, а откуда-то изнутри поднимался смех.

— Нет! — пробормотал Макс, и его горячие губы осыпали поцелуями ее лицо.— Эбби, ты доказала, что хотела меня так, как ни одного мужчину в жизни! Я был у тебя первым. Но как я смогу доказать, что ни одной женщины не хотел больше, чем тебя? Только словами.

Тоска в его голосе разрывала ей сердце. Эбби старалась понять, но чувствовала, что у нее это не получается — они думали совершенно по-разному.

Но в то время, как разум блуждал в потемках, их тела снова и снова в невероятной гармонии и абсолютном понимании сплетались друг с другом.

На следующее утро до Эбби не сразу дошло, что голоса рабочих на первом этаже имеют к ней какое-то отношение. Она села, осмотрелась. Вспомнив о вчерашнем вечере и ночи, она вскочила, набросила халат и с чувством отвращения к себе пошла мыться. После этого она опустилась вниз, к рабочим, появившимся в это утро так рано.

Эбби вполне могла бы не вскакивать спозаранку, но тем не менее прошла на кухню, где уже находилось трое мужчин. Двое из них для нее не существовали, она их просто не заметила, а с фигуры, поглощенной приготовлением кофе, не спускала глаз. Это в его руках Эбби провела ночь и помнила каждое мгновение.

— Мистер Бодриган,— очнувшись от своего оцепенения, обратилась она к старшему.

— Я,— улыбнулся мужчина, которого она выбрала себе в прорабы,— привез сына Гарри, чтобы он помог нам.

Молодой человек весело улыбнулся Эбби.

— Я уже объяснял мистеру Брэдли...

— Максу,— поправил человек, занятый кофе.

Бодриган широко улыбнулся.

— Я только что объяснял Максу, что было бы лучше поскорее перевезти самое тяжелое оборудование, которое сегодня понадобится. Дождь может совсем размыть дорогу.

— Есть такая опасность? — спросила Эбби, пытаясь сосредоточиться.

— Пока нет, если мы начнем сейчас же. У меня в гараже полноприводный автомобиль. Его можно сюда пригнать.

— Я была бы очень вам благодарна! — воскликнула Эбби.

Джим Бодриган еще раз подтвердил, какой он хороший специалист, как он ей необходим. И Эбби хотелось произвести на него приятное впечатление.

— Я очень рада, что у меня такой замечательный прораб,— искренне добавила она.

Джим радостно посмотрел на нее, одарив почти родительской улыбкой.

— Я еще говорил Максу, что лучше бы не рисковать — не оставлять «рено» и «Астин Мартин» на дороге. Их лучше отогнать под навес.

Теперь Эбби поняла, почему имя Бодригана в списке Брэдли стоит первым. Она перевела взгляд на другого мужчину, разливающего кофе по кружкам.

Не то чтобы Эбби ждала, что он будет держаться с ней в это утро как-то иначе. Но он даже не взглянул в ее сторону.

Джим передал Эбби кофе от Макса, который впервые посмотрел на нее в это утро.

Она не знала, что делать, чего ждать от этих глаз, ее щеки запылали, а пальцы дрожали, когда она принимала кружку.

Она могла ожидать чего угодно, но только не этого полного пренебрежения к себе. В его хищном взгляде не было и малейшего намека на нежность, которая существует между любовниками. Эбби закрыла глаза, и в памяти ожили моменты прошлой ночи, тотчас затопившие ее сладостью. Нет, она просто дура. Как она могла ждать перемен! И, взяв себя в руки, Эбби подошла к мужчинам, которые рассматривали копию ее плана.