Игорь Волознев - Фиктивный брак

Внезапно Татьяна вспомнила о его американском контракте, и ее прошиб ледяной пот. Он может уехать на три года! Она лишится возможности даже видеть его! Татьяну вновь охватил безотчетный страх — как в ту минуту, когда он ушел.

Она попыталась успокоиться, все здраво обдумать.

«Неужели я… действительно влюбилась? — подумала Татьяна. Сначала она отогнала эту мысль, но та возвращалась снова и снова, и вскоре Татьяне стало ясно, что она уже не в состоянии бороться со своим чувством. — Значит, я влюбилась. Ну и ну! В тридцать шесть лет!» Это показалось ей настолько нелепым, что она рассмеялась. И тотчас острое чувство жалости к себе кольнуло ее в самое сердце. Смех еще играл на губах, а на глазах уже выступили слезы…

День клонился к закату, когда она собралась, заперла дачу и уехала в Москву.

В тот же вечер Татьяна позвонила Виктору, решив хотя бы в телефонном разговоре сгладить впечатление от утренней сцены на даче. Он не должен думать о ней плохо.

Трубку никто не снял. Татьяна заволновалась. Неужели он уже уехал? «Да нет же, — успокоила она себя. — Отъезд за границу — это не прогулка за город. Требуется время, чтобы выправить документы, получить визу да и мало ли что еще. Он не мог уехать так быстро».

Она пыталась дозвониться ему на следующее утро — безрезультатно.

Татьяна бесцельно слонялась по квартире, не зная, куда себя деть. Неопределенность с каждой минутой становилась все невыносимее. Виктор пропал, да тут еще Катька сбежала…

После недолгих колебаний она решила ехать к нему. Это все же лучше, чем бесцельное ожидание. До Университетского проспекта Татьяна добралась на такси. Время близилось к полудню. Только что прошел дождь. Тротуары уже успели высохнуть, лишь кое-где сверкали лужи, отражая ослепительно чистое небо.

Многоэтажный дом, в котором жил Виктор, стоял на невысоком взгорке. Склон, обращенный к проспекту, был засажен кустарниками, чья омытая дождем листва ярко зеленела на солнце. Татьяна поднялась к дому по дощатой лестнице, свернула в арку и вошла во двор. В подъезде она остановилась перед запертой дверью: код ей был не известен. Она не знала, сколько прошло времени — час, а может, всего несколько минут, когда в подъезд вошел наконец какой-то мальчик и нажал на нужные кнопки. Татьяна поднялась в лифте и некоторое время стояла перед квартирой Виктора, собираясь с духом. В голове шумело, и мысли кружились, как после выпитой бутылки шампанского.

Она позвонила и прислушалась. Тишина. Она еще раз позвонила. За дверью послышалось какое-то шевеление, приоткрылся глазок, и старушечий голос спросил:

— Кто там?

— Мне нужен Виктор Владимирович.

— А кто вы?

— Я Татьяна Сергеевна, мама Кати.

Дверь открылась, и Татьяна увидела невысокую старушку в ситцевом платье, с платком на плечах.

— Виктор Владимирович дома?

— Его нет. Да вы входите. — Старушка посторонилась, давая Татьяне пройти. — Значит, вы Катенькина мама? Рада познакомиться.

— А вы, простите, кто?

— Я у Виктора Владимировича домработница. Уже много лет, еще с той поры, как у него мать умерла и он остался один с Олегом на руках. Я с ними уже больше десяти лет, Олега вот с такого возраста знаю… — Она отмерила рукой расстояние от пола. — Меня зовут Дарья Николаевна. Да вы проходите в комнату, не стесняйтесь. Сейчас должны появиться молодые. Я и приехала сюда из-за них.

— Как это, должны появиться? — насторожилась Татьяна. — Они собираются приехать сюда?

— Катенька с Олегом живут сейчас где-то на другой квартире, — объяснила старушка. — А поскольку отец уехал, то они решили взять отсюда кое-какие вещи.

Татьяна испуганно взглянула на нее.

— Уехал? А куда, вы не знаете?

— В Америку уехал. — Дарья Николаевна сокрушенно покачала головой. — Мне вчера Олег по телефону звонил. Отец, говорит, завтра улетает за границу. Я приехала сюда час назад, здесь еще никого не было, потому что Виктор Владимирович ночевал у знакомых. Заехал домой только на полчаса. Заперся в кабинете и что-то там писал. А потом уехал. С чемоданом уже, прямо в аэропорт. Да вот, за двадцать минут перед вами… Попрощался со мной…

Татьяна почувствовала, что ноги не держат ее. Ей стало душно. Она прошла в большую полутемную комнату, куда сквозь щель в тяжелых бордовых шторах проникал солнечный луч, и присела на край дивана.

— В аэропорт? — только и смогла пролепетать она.

— Так он мне сказал. — В руках у Дарьи Николаевны появилась тряпочка. Не переставая говорить, она принялась деловито протирать пыль со спинок стульев и стекол шкафов. — Я еще удивилась: как же он уезжает, когда Олегова свадьба на носу? Но, думаю, к свадьбе он вернется… Олег мне сказал, что они вроде собираются расписываться осенью… Да вы-то, наверное, лучше меня об этом знаете. Олег с Катей все время вместе. Даже как-то неудобно, что они неженатые… Я уж сколько раз говорила об этом Виктору Владимировичу, а он только плечами пожимает. А сына-то давно пора женить! — От книжных стеллажей старушка перешла к пианино. — Это пианино Олега. — Она любовно погладила крышку инструмента и его черные глянцевые бока. — Когда он был маленький, в музыкальной школе занимался. Да, как видно, не вышло из него музыканта… В отца пошел, тоже на адвоката учится. Так, стало быть, насчет свадьбы пока неизвестно?

— А надолго он уехал? — спросила она невпопад. — Он вам ничего не сказал об этом?

Старушка вздохнула.

— Надолго… Сама не пойму, чего его туда понесло, когда сын один тут остался, и тем более неженатый. Забалуется парень без присмотра, а он — в Америку… Пойдемте теперь в кабинет, я еще там не убиралась.

Дарья Николаевна вышла из комнаты. Татьяна последовала за ней.

— А разве он не предупредил вас, что уезжает? — Старушка недоуменно посмотрела на гостью.

— Я знала об этом, — пробормотала Татьяна. — Но не ожидала, что он уедет так скоро…

— Он целый месяц собирался. — Взяв в руки веник, старушка принялась подметать. — Его не поймешь. То начнет укладывать чемоданы, то бросит… Я ему все намекаю, что, дескать, ехать сейчас не время, Олега сперва надо женить. Он вроде соглашается, а потом снова начинает собираться. Сегодня, значит, решился окончательно. — Она задвигала стульями, подметая под ними.

Татьяна присела к письменному столу. У подставки, в которую были воткнуты ручки и карандаши, лежало несколько скомканных листов бумаги. Видимо, Виктор так торопился, что не стал выбрасывать их в корзину для мусора, а попросту сдвинул в сторону.

Татьяна расправила один из листков.

«Татьяна… — прочитала она и невольно вздрогнула. — …Вчера после нашего разговора мне окончательно стало ясно, что близость между нами невозможна. Сколько бы я ни пытался убедить тебя в том, что я тебя люблю, все бесполезно…» На этом запись обрывалась. Татьяна вчитывалась в строчки, написанные торопливым размашистым почерком, и глаза ее невольно наполнялись слезами. «…убедить тебя в том, что я тебя люблю…» — С мучительным восторгом она в десятый, в двадцатый раз перечитывала эти слова. Слезы неудержимым потоком текли из глаз. «Он любит меня — билось в мозгу. — Какая же я была дура! А ведь я знала, я видела это…»