Никки Логан - Неприрученное сердце

Он вошел в крошечный кабинетик и закрыл дверь:

– Мне кое о чем надо с вами поговорить.

– Мне тоже.

«Отступись от моего сына!»

Она набрала воздуха:

– Зачем вы говорили с Лейтоном о том, чтобы он стал военным?

Клинт нахмурился:

– Я не говорил.

«А кто же тогда?»

– Он знает, что вы были солдатом, и теперь тоже хочет им быть.

– Это исходит не от меня. И потом, не так уж это страшно.

– Несмотря на то, через что вы прошли?

Он кивнул:

– Даже несмотря на это. Но это не значит, что мы с ним об этом говорили. Я могу только уклоняться от подобных разговоров. Зачем грузить восьмилетнего мальчика?

Она нахмурилась:

– Мне вы об этом рассказали.

В его глазах сразу вспыхнуло предостережение.

– Неуместная откровенность.

Повисла неловкая тишина.

– Я не хочу, чтобы он вас боготворил. Того, каким вы были.

– Да, потому что это было бы преступлением. Судя по всему, я в ваших глазах выгляжу подонком.

– Вы знаете, что это не так.

– Я согласен, что ваше воспитание было очень жестким, и могу представить, какое искаженное мнение у вас сложилось об армии. Но я горжусь тем, что служил в вооруженных силах, жизнями, которые спас, и всем прочим, что делал для родины...

– Клинт...

– Я не могу отказаться от этого ради вас, Роми. Я – такой, какой есть, и на этом извинения исчерпаны. Я принадлежу вооруженным силам Австралии, горжусь тем, что служу своей стране, горжусь своими действиями в горячих точках и горжусь тем, что служил в особом отряде «Тайпан». Такие вот дела...

Так оно и было. Только, кажется, он был не меньше, чем Роми, удивлен высказанным.

Она кивнула:

– Хорошо.

– Хорошо?.. Вот как?..

– Не нужно извиняться, что делали то, во что искренне верили. И я не буду приставать к вам с расспросами.

– Когда я с вами, Роми, вы только и спрашиваете меня об этом.

Ей стало стыдно. И с отцом ей обычно было именно стыдно. Она попыталась отойти от стола, но идти особо было некуда: Клинт занимал слишком много места.

– Для чего вы хотели меня видеть? – Ей все-таки хотелось перебраться на более безопасную территорию.

Он впился в нее взглядом, мрачным, напряженным, непонятным:

– Вы доверяете мне, Роми?

– А... а что?

– Вы не рассказали мне о Джастине.

Роми нахмурилась и уперлась взглядом в экран компьютера. Откуда он знает?

– До сегодняшнего дня особо рассказывать было не о чем. – До того, как сегодня утром она получила электронную почту из Чикаго.

– Вы думаете, я бы вам не поверил?

– Я... – Она смущенно тряхнула головой. – Он ваш брат, я не хотела...

– Расскажите. Я хочу слышать.

Господи, если бы хоть было время, чтобы подготовиться... Но он спросил. И ждет ответа.

Она вытащила нижний ящик и порылась в папках, потом выложила на стол лист бумаги:

– Джастин никогда не работал в «Джолиет Гросвенор». – Глаза Клинта застыли на бумаге, и она заспешила: – Он даже не зарегистрирован в чикагской Ассоциации отельеров.

Клинт поднял страдальческие глаза и потряс бумагой:

– Вы проверяли моего брата?!

У нее перехватило дыхание. Комната сжалась вокруг нее.

– А о чем вы говорили?

– О том, что Джастин вел себя... неподобающе на сборе средств. Зачем вы проверяли моего брата? – угрюмо спросил Клинт.

Возможно, надо было извиниться. Но слишком многое поставлено на карту. Сердце, душа Клинта.

– Почему он вам лжет?

– Меня вы тоже проверяете?

Она приняла удар и приготовилась к худшему. Чтобы защитить его.

– Почему он вам лжет, Клинт?

– Кто сказал, что он лжет?

– Правительство Соединенных Штатов. Мое доверенное лицо работает в федеральном департаменте Чикаго.

Он побродил по ее чуланчику. Насколько возможно.

– Это перебор, не думаете?

– Я обратилась к Карли как к подруге, а не как к федеральному работнику.

– Почему?

– Потому что в Джастине есть кое-что неправильное.

– Я вам рассказывал. Он чуть не утонул...

Роми начало охватывать отчаяние. Неужели она ошибается насчет Джастина?

– Клинт, забудьте на мгновение, что он ваш брат. Почему он лжет о своем прошлом?

Клинт поднял на нее измученные глаза:

– Вы, конечно, не теряли времени даром, подготавливая свою месть.

– Какую месть? За что?

– За его попытку напасть на вас.

– Вы считаете, что я...

– Сначала вы сказали, что он на вас напал, теперь утверждаете, что он лжет.

– Я никогда не говорила, что он на меня напал. Об этом заговорили вы.

– Точнее, сам Джастин. Он сразу во всем признался и высказал сожаление. Как мужчина.

Роми подавила гнев:

– Как мило с его стороны! Не знаете, зачем он это сделал? Чего хотел добиться?

Клинт покачал головой:

– Уверен, что вы мне об этом поведаете.

Ее голос немного охрип. Умирало что-то прекрасное. Роми чувствовала, что оно ускользает у нее прямо сквозь пальцы.

– Нужно говорить о превентивных мерах? Джастин знал, что вы порвете его на куски, если узнаете, что он посмел меня коснуться, и первым сделал ход. Всего лишь стратегия. Он умен.

Щиты, которыми она уже некоторое время не пользовалась, со скрипом поползли на исходные позиции. Знакомые толстые освинцованные стены, защищавшие ее большую часть детства...

Клинт метнулся от нее. Насколько это возможно в крошечном помещении.

– Решите, наконец, Роми. То он у вас больной, то Эйнштейн. Я кое-чего не понимаю. Если вы так решительно встали между нами, почему сами не рассказали о том, что он на вас напал?

– Может быть, потому, что в тот вечер меня касались не только его руки! – Но, взглянув на его побелевшее лицо, сразу поняла, как это прозвучало. У нее в душе все сжалось. – Клинт...

Он двинулся к выходу, бросив на ходу:

– Держитесь подальше от моей семьи!

Глава 10

Маленькое пушечное ядро с грохотом скатилось с лестницы:

– Клинт! Клинт пришел!

Роми застыла в центре освещенной свечами гостиной. Она зажигала их множество каждый вечер, чтобы ослабить дневное напряжение и привнести в свою жизнь немного красоты. Сегодня освещение было двойное.

И все-таки этого было недостаточно.

Клинт даже постучать не успел, а Лейтон уже распахнул дверь. Как маленький мальчик, каким он был еще на прошлой неделе, Лейтон метнулся к огромным ногам в джинсах.

– Привет, чемпион, как дела?

Она ненавидела легкий, спокойный тон, которым Клинт пользовался в разговорах с Лейтоном. Совсем другой, чем при разговоре с ней.

Лейтон подпрыгивал возле его ног: