Мир тесен - Лилия Фандеева
– Вот это что? – ткнув пальцем в документы, брошенные на стол. – Кому Вы это прислали? Вы что Советскую власть не признаете? – Его голос уже переходил на крик.
– Сбавьте тон! – ровным, но громким голосом предложила Ирина. – Либо я встану и уйду, так и не ответив на все Ваши вопросы. Мне уйти?
– Сидите. – Ответил он, даже не извинившись. – Я Вас слушаю.
– Во-первых, – это заключение. – Она показала на документы. – На нем должна стоять Ваша резолюция «В отдел строительства», где знают, о чем идет речь. Во-вторых, Вы еще ни Советская власть, а ее избранный народом представитель, и права по Конституции у нас с Вами одинаковы. Мне продолжать? – Она посмотрела с вызовом. – Строительство Торгового центра, уже на стадии проектирования, было не правильным. Проект разработан не для вашего климатического пояса, его честно говоря, не очень грамотно «подогнали» и много чего добавили лишнего. За счет бюджетных средств, Вы финансируете строительство объекта с такими нарушениями, которые заметны даже невооруженным глазом. Работы, предусмотренные сметой, не ведутся и не велись, а оплата производится по фактическим затратам, которые идут в разрез с проектом. Вас это не удивляет? Я была на объекте вместе с Вашим Ивановым и подрядчиком, выслушала их нелепые и бездоказательные доводы и отправила заключение в надежде на устранение нарушений. Как это делается, знает каждый инженер. Если у Вас есть недоброжелатели – это хороший материал для ОБХСС. И это ни нам с Вами надо было встречаться, а им со мной. Вот и все. У Вас еще есть ко мне вопросы?
– Иванов, говорите? С ним я разберусь. Извините меня за резкость. Вы давно у нас?
– Два месяца. Я могу идти?
Получив согласие, Ирина покинула кабинет. «Вот каких людей надо брать на работу, а не неучей по знакомству» – думал Василий Васильевич. Одевшись, она направилась в поликлинику. Визит к доктору занял не более 30 минут. Слишком внимательно изучив ее медицинскую карту, осмотрел ее и сделал заключение.
– Вы беременны, дорогая, срок 11-12 недель. – Он посмотрел на нее и продолжал, – вижу, будем рожать. Никаких волнений, только положительные эмоции. Сдадите анализы и через две недели ко мне на прием. Будьте здоровы.
На душе было легко и радостно. Она носит ребенка Сергея, которого любит, боясь даже себе в этом признаться. На улице было морозно, но, не ощущая холода, Ирина шла не торопясь, осмысливая услышанное и готовясь к признанию «Расскажу как есть и будь, что будет» – сделала она вывод, подходя к зданию банка.
Секретарь сообщила Ирине, что управляющий просил зайти, как только она появится. Ирина сняла шубу, повесив ее в приемной и приоткрыв дверь, поинтересовалась.
– Разрешите? – смутилась, увидев улыбку на лице Гриневича. – Жаловались? Я даже голоса не повысила. Разговаривала корректно, объяснила последствия.
– И пригрозили ОБХСС? Не продолжайте, я в курсе всего Вашего разговора и не удивлен, зная Василия Васильевича, его реакции. Признаюсь, я даже немного горжусь, что Вы поставили его на место сами того не ожидая.
–Леонид Яковлевич, мне придется уволиться, – робко начала Ирина.
– Причина?
– Уважительная. Я беременная.
– Отец ребенка Илья? Он с Вашим приездом очень изменился. Мы в семье решили, что он женится на Вас.
– Причем тут Илья? Мы с ним просто хорошие друзья. Я приехала беременной, срок был небольшой, недели две. После диагноза «бесплодие» – это подарок, я не могу его не принять. Знай, я об этом, никогда не сбежала бы сюда. Ирония судьбы.
–Это единственная причина? – задумчиво спросил Гриневич.
– Да. Зачем Вам инженер, который, если все будет нормально, летом родит? Опять искать нового. Я верну все выплаты и «закрою» год. Или Вы хотите меня пожалеть?
– Ирина Николаевна, Вы сами, хотели бы остаться? В договоре, если я правильно помню, ничего не сказано ни о замужестве, ни о рождении детей, так что, идите, работайте, а родите, там видно будет. Жалеть не буду, а порадоваться за Вас могу.
– Леонид Яковлевич, у меня к Вам еще одно дело, только я не знаю с чего начать. Узнаете? – Ирина протянула ему две фотографии.
– Фотографии наши. Как они оказались у Вас? – с удивлением спросил он.
– Это мои фотографии. Одна из них сделана после нашего с братом усыновления, вторую прислала Ваша жена вместе с письмом и посылкой моим приемным родителям. А это письмо отправляла Вам я, но оно вернулось. – Ирина протянула ему конверт и, видя его волнение, молчала и ждала.
– Почему сейчас? Почему сразу нельзя было рассказать? – он говорил, а сам вспоминал их первую встречу и свое первое впечатление о новом «кадре». – Ну, хорошо, ни сразу, ведь Вы, общаясь с Ильей, могли рассказать ему, а он нам. Зачем было ждать целых два месяца? Сами, наверное, тоже извелись?
– Как? Я узнала о Вас, когда прочла табличку на двери вашего кабинета. Я не готова была к этому, и чтобы я сказала: – «Здравствуйте, я ваша родственница. Примите меня на работу, а лучше в семью»? Думала, поработаю месяца два, пообщаюсь с братом, расспрошу о матери, о семье, узнаю, помнят ли меня еще, может, найду повод, вот он сегодня и нашелся.
– Значит, если бы я Вас сегодня уволил, мы бы так ничего и не узнали? – спросил он, как будто обижено.
– Обязательно узнали, прямо сегодня. Только в таком случае, я не осталась здесь, а уехала назад. Не зря же я принесла письмо и фотографии. Как Вы думаете, когда нам лучше встретиться и как?
– Сегодня. Мать тебя 25 лет не видела, и 12 о тебе ничего не знает. Думаешь, ей легко было смириться? – Твердо, не допуская возражений, сказал Леонид Яковлевич.
– А мне как быть? Думаете легко принять женщину, которую я не видела никогда и не знаю? Как мне ее называть? Как себя с ней вести, чтобы не дай Бог, не обидеть? Что из этой встречи выйдет? Сможем мы стать близкими людьми? Одни вопросы и ни одного ответа.
– После обеда идите вместе с Ильей домой. С ним разговаривайте сами, а я Катю попробую подготовить. Часов в пять ждите нас у себя. Мне тоже надо все осмыслить. Письмо я с собой заберу, – сказал он, думая уже о своем.
– Я Вас сильно расстроила своими новостями? – спросила Ирина с надеждой на отрицательный ответ.
– Нет,
