Фредерика Грэхем - Возвращенная к жизни

— Что такое?

— Вода, — ответила она, открывая глаза и глядя на Джиса. — Много воды и большой корабль. И дом. Его стены покрыты белой штукатуркой.

— Что-нибудь еще?

Она покачала головой, видение пропадало. Ее охватила внезапная тоска; она отчаянно пыталась удержать в памяти исчезающий образ. Но он пропал, и ее глаза наполнились слезами.

— Больше ничего, — сказала она прерывающимся голосом. — Но я уверена, что была там счастлива.

— Ну и хорошо, дорогая. — Джизус, обняв, притянул ее к себе. — Хорошо, что ты была там счастлива.

Девушка прижалась к нему, и ее руки проскользнули ему за спину.

— Я не хочу возвращаться туда, я просто хочу знать правду.

— Ты можешь вернуться к прежней жизни, — осторожно предположил он. — Не лишай себя права выбора.

— Я хочу быть с тобой, дорогой. Я покину тебя только тогда, когда ты сам прогонишь меня.

Он резко отвел руки.

— Давай пить кофе.

Они, молча, потягивали черный кофе. Напряжение, возникшее между ними, отнюдь не соответствовало их мирному занятию.

— Когда я говорила о поисках работы, я имела в виду именно то, что сказала. — Девушка видела, что лицо мужчины выражает неодобрение, однако продолжала: — Завтра я собираюсь начать что-нибудь подыскивать.

— Какую работу ты бы предпочла?

— Еще не решила. Так как я не знаю, на что способна, соглашусь на то, что мне предложат.

— Без карточки социального обеспечения это будет трудно сделать. А без свидетельства о рождении сложно будет получить карточку.

— А, не зная, где и когда я родилась, трудно будет получить свидетельство, — логично завершила она цепь его предположений. — Где-то должен быть выход из этой ситуации.

— Если мы найдем его, чем бы ты хотела заниматься?

Она опустила глаза. Его тактичная подсказка не прошла для нее незамеченной.

— Хотела бы работать с детьми, но знаю, что это просто невозможно. Кто же доверит мне ребенка, принимая во внимание… ну все это?

В ее голосе Джис уловил тоску.

— Ты любишь детей?

Она кивнула.

— Да, уверена в этом. Я почему-то знаю, что такое ощутить в своих руках маленькое живое тельце и пару маленьких ручек, обхвативших мою шею…

— Ты думаешь, что у тебя когда-то был ребенок?

Вопрос потряс Мари. Она в упор взглянула на Джизуса. Эта мысль никогда не приходила ей в голову. Она попробовала примерить к себе это новое ощущение, наконец, покачала головой.

— Нет, я так не думаю. Мне приятно представлять себе, что я держу на руках ребенка. Если бы у меня был когда-то малыш и нас разлучили, я наверняка бы почувствовала потерю. — От нее не ускользнуло одобрительное выражение глаз Джиса. — Ты, должно быть, тоже любишь детей.

— Очень.

— Почему же ты до сих пор не женился и не завел своих собственных?

Учитывая все, что их связывало, вопрос ему не показался нетактичным, но он все же отвел глаза.

— Я был однажды женат, но супруга не хотела иметь детей.

Мари не могла представить себе, как можно такого не желать. Ей захотелось обнять Джиса и уверить, что не все женщины таковы, что она с радостью согласилась бы на это. Вместо этого все сочувствие и понимание она попыталась передать теплотой своего голоса.

— Но ведь ты хотел, да?

Он в знак согласия кивнул головой.

— Я хотел иметь детей и жить в нормальной семье. Ей же хотелось чего-то совсем иного.

Девушка догадывалась, что, рассказав о своей, жизни, он поделился с ней своей болью. Теперь он — и сам понимал, что его недоверие к ней как-то связано с неудавшейся семейной жизнью. Она ждала. Вместо дальнейших откровений он переменил тему.

— Как ты отнесешься к работе в дневном детском центре?

Его идея привела Мари в восторг.

— Где?

— В больнице. Ставки там, правда, низкие, а требования большие, зато там нам пойдут навстречу. Мы можем представить это как трудовую терапию, и тогда, возможно, не потребуется оформления социального статуса.

— Расскажи мне об этом центре. — Девушка все больше оживлялась.

— Он очень маленький, экспериментальный. Днем там находятся дети сотрудников госпиталя. Если бы у нас было побольше средств, мы могли бы принять втрое больше детей, но пока что центр располагается в тесном старом крыле больницы, которое собираются перестраивать.

— Захотят ли меня принять туда, Джизус? Учитывая мою историю?

— Нам трудно нанять опытный персонал, потому что зарплата очень низкая. Они с радостью примут тебя. Я уверен. Это означает, что каждый день ты должна будешь ходить в госпиталь.

— Я буду относиться к этому совершенно спокойно до тех пор, пока меня не захотят снова запереть в палате.

— Мне необходимо несколько дней, чтобы все устроить.

— Обещай мне, что не станешь затягивать с этим.

— Ты слишком проницательна. — Джис улыбнулся.

— Обещай.

— Хорошо.

— Джис? — Громкий мужской голос за дверью сопроводил восклицание решительным стуком в дверь. — Джис, это Чак.

Бертон быстро поставил чашку и поднялся. Как ни близки они были с Чаком Лоучем, тот редко заходил к нему без повода.

— Сейчас открою.

Чак стоял на пороге. Он оценил интимность представившейся ему сцены, и его глаза сузились.

— Твоя хозяйка будет не против? — Он кивнул в сторону Мари.

Джис направился к дивану.

— Заходи и садись.

— У меня нет времени. Мне нужно ненадолго забрать твою подопечную в участок.

— Зачем это? — спросил хозяин дома, нахмурив брови.

Мари встала и жестом остановила его.

— Зачем я понадобилась вам? — обратилась она к Чаку.

— Маньяк, пытавшийся убить вас, находится в полиции. Завтра его фотографии появятся во всех газетах. Я хочу, чтобы вы сначала опознали его.

Бертон видел, как побледнело лицо его любимой. В тот же момент он оказался рядом с ней и усадил на диван.

— Все будет в порядке, дорогая, — успокоил он ее.

Джис продолжал поддерживать ее. Женщина взглянула на Чака. Она заметила, что, наблюдая за действиями Джиса, он изменился в лице.

— Он дал какие-нибудь показания относительно той ночи, когда пытался убить меня?

Чак покачал головой.

— Он настаивает на своей невиновности, но у нас достаточно улик, чтобы утверждать, что это не так.

— Тогда есть ли необходимость, чтобы Мари прошла через все это? — резко спросил Бертон.

— Ничего не надо говорить. Я согласна на это, — вмешалась девушка.

Чак игнорировал ее слова, продолжая обращаться только к другу.

— Это необходимо, чтобы добавить еще один прут в его тюремную решетку. Сейчас я могу обвинять его в совершении трех убийств из семи. Если Мари опознает его, это будет еще одно очко не в его пользу.