Лора Шефнер - Игра в супружество

А сердце ее ныло и тянулось к этому проклятому Грею. И Виола ничего не могла с собой поделать.

8

Душу Виолы разрывали самые противоречивые чувства. Она нахохлившись сидела в санях, не замечая изумительной красоты волшебной ночи и сказочных пейзажей, проплывавших мимо нее. Виола была расстроена и очень ругала себя за то, что влюбилась в такого человека, как Грей. Он же с самого начала ясно дал понять: единственное, что их будет связывать, — это деловые отношения.

Грей сидел рядом с ней такой же подавленный, как и она, не говоря ни слова.

И все-таки ей безумно хотелось узнать его потаенные мысли. Что-то в его поведении, жестах, взглядах будоражило ее, вопреки всему вселяло робкую надежду. В конце концов, он ведь поцеловал ее, и этот поцелуй не давал Виоле покоя. Но когда они вернулись домой, все надежды на то, что Грей Джонсон способен рассматривать ее иначе, чем просто служащую, рухнули.

Он протянул ей конверт, очень похожий на тот, что он оставил в вифлеемских яслях.

— Что это? — спросила Виола.

— Рождественская премия. В знак признательности за работу, которая была прекрасно выполнена, — сказал Грей ровным голосом.

Рождественская премия… Оказывается, она не заслужила даже одного из тех подарков, которые он преподнес своим служащим. Просто наличные. Виола попыталась скрыть разочарование, распечатывая конверт.

— Ты очень щедр, — сказала она, избегая смотреть на Грея. — Спасибо.

На его лице не было никаких эмоций, когда он ответил:

— Я знаю, что для тебя это было нелегко.

Ей хотелось закричать: «Это было ужасно! Я провела Рождество без мамы и влюбилась в человека, который считает, что деньги — это ответ на все вопросы!» — Вслух же она сказала: — Я очень устала. Думаю, мне пора идти спать.

Виолу душили рыдания, поэтому она стремительно выбежала из комнаты, чтобы Грей не видел ее плачущей. Ее мучила мысль, что даже посторонний человек, какая-то там Оливия Миллер, смогла угадать ее любовь, а этот бесчувственный чурбан ничего не заметил… Или делает вид?..

Грей почти не спал этой ночью. Дважды за то непродолжительное время, что они пробыли здесь, Виола плакала, и оба раза причиной слез был он. Грей злился на себя. Ему не следовало просить девушку пожертвовать праздниками только для того, чтобы он мог продолжить свою недостойную игру. Затевая ее, он не особенно задумывался над нравственной стороной вопроса.

Он думал, что, хорошо заплатив, сможет, по крайней мере, вызвать улыбку на лице Виолы и сделает Рождество для нее не таким печальным. На деле все оказалось куда сложнее. Он увлекся и забыл, что Виола Ханнифорд не игрушка, не заводная кукла. Ему стало стыдно, раскаяние овладело им. Черт его дернул, ввязаться в эту авантюру!

Грей взглянул в окно. Снегопад прекратился. Если есть хоть малейшая возможность, он сегодня же уберется отсюда вместе с Виолой и вернется в город прежде, чем страничка календаря с надписью «25 декабря» будет перевернута. Он подарит ей Рождество, о котором она мечтала.

Еще до восхода солнца все было устроено. Заказаны билеты на нужный рейс, найден человека, который согласился доставить их в аэропорт. Они вернутся вовремя, чтобы успеть к ужину.

На его осторожный стук в дверь Виола не ответила. Тогда Грей вошел в комнату. Она лежала, свернувшись калачиком в уголке постели, прижав к щеке сжатую в кулачок руку. Будь они женаты на самом деле, он тотчас забрался бы к ней под одеяло и прижал к себе.

Грей мысленно одернул себя. О чем он думает? Однако Джордж Миллер неустанно повторял, что они с Виолой подходят друг другу, но… Энтузиазм мистера Миллера по поводу его женитьбы заставлял Джонсона чувствовать себя мошенником, если не последним мерзавцем. Он оказался в худшем положении, чем прежде, до того как задумал эту на первый взгляд невинную затею.

— О Господи, что за паутину мы сплели и сами же в ней запутались!

Его тихий возглас заставил Виолу проснуться. Она, никак не ожидавшая увидеть его в своей комнате, подтянула одеяло к самому подбородку.

— Что ты здесь делаешь?

— Тебе надо встать, — сказал он. — Мы уезжаем.

— Уезжаем? Куда?

— Домой.

— А я думала, что все рейсы отменены.

— Не все. У тебя есть час на сборы.

— Объясни толком: я ничего не понимаю.

— Или один час, или придется ждать до завтра. А мне хотелось бы оказаться дома до того, как откроется Токийская фондовая биржа.

— Ты собираешься заниматься делами в Рождество?

— Мне не привыкать. Зато ты будешь дома и сможешь поужинать со своей матерью и отчимом, как и хотела.

— Но…

Грей вышел, не дослушав того, что собиралась сказать совершенно сбитая с толку Виола. Когда до него донесся шум воды в душе, воображение Грея разыгралось. Злясь на себя, он быстро побросал вещи в кожаную сумку, закрыл ее и направился вниз.

Там его и нашла Виола. Он разговаривал по телефону с человеком, на которого оставлял дом.

Она с тоской посмотрела на елку.

— Мы же не можем бросить ее, как ты думаешь?

— Но и взять с собой — тем более.

— Она же засохнет!

— Служитель позаботится о ней.

— То есть ты хочешь сказать, сожжет ее, так ведь?

— Виола, нельзя навечно сохранить срубленное дерево.

— Но она пробыла у нас всего один день! — Виола понимала, что выглядит сейчас, как маленькая девочка, но ничего не могла с собой поделать. Погубить такое красивое деревце. Было жаль и елочку, и себя, и свои надежды, пусть даже несбыточные.

Грей прервал ее горестные вздохи, объявив, что обсуждение закончено.

— Твои чемоданы готовы?

Она кивнула, все еще не в силах отвести глаза от украшенной пакетиками с поп-корном и разноцветными бантиками елки.

— Может быть, у тебя хотя бы есть фотоаппарат?

— Хочешь сфотографировать елку?

— Я поступаю так каждый год. — В голосе Виолы звенели слезы. — Это напоминает мне о праздниках. Я так люблю Рождество и разукрашенные елки, что они мне снятся даже летом! Грей вздохнул и вышел из комнаты. Вернулся он с фотокамерой.

— Встань рядом, я и тебя сниму.

Закончив фотографировать, Грей заспешил.

— Нам лучше поторопиться, иначе мы можем опоздать.

— Хочешь, я сниму тебя тоже для твоего альбома? — спросила Виола.

В ответ он только странно хмыкнул, вешая на плечо сумку, и направился в гараж.

Грей едва перемолвился с Виолой парой фраз за все время их пути домой. Он был слишком погружен в свои думы, чтобы говорить что-либо, кроме ничего не значащего «все в порядке, не волнуйся».

Стюардесса оказавшаяся старой приятельницей Грея, бросала на него весьма красноречивые взгляды, но обручальное кольцо на безымянном пальце Виолы сверкало слишком ярко.