Шарон Фристоун - Неприступные стены

Почему он так разозлился? — недоумевала Оливия.

— Нет, спасибо, — коротко сказала она. — Мне ничего не нужно.

Это прозвучало словно «мне ничего от тебя не нужно». Марко раздраженно тряхнул головой и отправился к бару. Что же это получается? Последние четыре года он думал, что Оливия и ее семейка преспокойно спускают его денежки. Но теперь он не знал, что и думать. То ли она гениальная актриса и его обманывает, то ли она, на самом деле, этакая безответная Золушка. К несчастью для него, второй вариант выглядит более похожим на правду.

Возьмем одежду. Если не считать пресловутого красного платья, одевается она просто, в классическом стиле, даже консервативно для такой юной особы. Машина ее, дышащий на ладан, старый драндулет. Продукты у них в доме (он все осмотрел, когда ставил туда шампанское) самые простые, никаких деликатесов и упаковок из дорогих магазинов. И она даже за границей ни разу не была!

Для человека, который половину времени проводил в перелетах на собственном самолете, такое патриархальное существование казалось почти нереальным. Но... он знал Виржинию и прекрасно представлял себе, что, вполне, в ее духе спихнуть ребенка падчерице и умчаться путешествовать. Скорее его удивляло, что Джереми соглашался. Впрочем, что взять с пожилого мужчины, который женился на молоденькой?

От этой мысли Марко бросило в холод.

Остаток пути Марко молчал. Оливия тоже молчала, прикрыв глаза. Наверное, он раздражен из-за того, что она так расклеилась, думала она. Так ему и надо. Он рассчитывал на развлечения, а она ему все планы поломала. Право, ради этого стоило заболеть!

Когда самолет пошел на посадку, она вцепилась в подлокотники с удвоенной силой. Неужели ей опять станет плохо? Но самолет быстро совершил посадку, и она с облегчением перевела дух.

Марко отстегнул ремень.

— Давай-ка я понесу тебя, — сказал он.

— Да что ты! — решительно воспротивилась Оливия. — Я сама справлюсь. Только давай поскорее спустимся на твердую землю. И я умираю — хочу в ванну.

Во рту у нее пересохло, рубашка противно прилипла к телу, а тот факт, что у Марко на костюме не появилось ни одной морщинки, вовсе не прибавлял ей уверенности в себе.

Таможенник махнул рукой, даже не заглядывая в паспорта.

— Тебя тут знают? — предположила Оливия, спеша за ним к выходу.

Непривычная к жаре и яркому солнцу, она заслонила глаза рукой.

К Марко бросился худой мужчина с белыми, как снег волосами, в шортах и цветной рубашке. Мужчины обнялись. Оливия прислушивалась к темпераментной испанской речи. Тут старик с улыбкой повернулся к ней, и Марко назвал его имя: Антонио.

Когда они с Марко уселись на заднее сиденье элегантной черной машины, Марко сообщил, что Антонио с женой Марией присматривают за домом в его отсутствие. Оба немного говорят по-английски, поэтому она может смело к ним обращаться с любой просьбой.

Наступило молчание, которое длилось, как ей показалось, целую вечность. Почему молчал Марко, ей было неизвестно. Она же опасалась, что голос выдаст ее волнение. Она с трепетом вдыхала аромат его туалетной воды и затылком ощущала его руку, лежащую на спинке сиденья. Марко сидел, свободно откинувшись, пиджак его расстегнулся, и в вороте расстегнутой рубашки виднелись черные завитки волос.

Когда машина свернула в тенистую аллею, Оливию качнуло в сторону Марко, но она резко отстранилась и стала с нарочитым интересом смотреть в окно. Но когда машина остановилась, она ахнула с непритворным восхищением.

— Так вот какой он, твой дом! — широко раскрыв глаза, проговорила Оливия.

К ее изумлению, он покраснел и стал защищаться:

— Да, такой. Я здесь живу. И мне тут нравится. Этот дом именно такой, какой мне нужен.

Выстроенный в форме буквы «П», двумя боковыми крыльями он ограничивал пространство внутреннего дворика. Прелестная фантазия — по-другому не описать этот дом. Бледно-голубая штукатурка, ярко-белые резные ставни, белые гипсовые нимфы на карнизах, кружевная балюстрада белого камня вдоль плоской крыши, в прелестном мощенном белой плиткой дворике фонтан с изящными белыми русалками и дельфинами. Все это оставляло впечатление изящества и воздушности. Стильно, со вкусом, но так... не похоже на Марко!

Он — высокомерный, сдержанный человек. Если бы она раньше попыталась представить себе его дом, то она вообразила бы толстые стены серого камня, массивную дубовую дверь с тяжелыми засовами, а из декоративных деталей, может, только чугунные решетки.

— Оливия!

Она встрепенулась. Сделав вид, что не заметила протянутой руки, она выбралась из машины. С удовольствием огляделась по сторонам. Теперь ей был виден не только внутренний дворик, но и боковая часть дома. Перед ней расстилалась ярко-зеленая лужайка с разбросанными тут и там яркими клумбами и декоративными кустиками. Поодаль блестела голубая гладь бассейна.

— Тебе нравится?

Марко подошел поближе и обхватил ее за талию.

— Очень красивый дом, ― искренне ответила Оливия. ― Но совсем не такой, какой я ожидала.

— В жизни так часто бывает, — загадочно ответил Марко. — У меня во всяком случае.

Антонио пригласил их внутрь. Там в прохладном холле их встретила улыбающаяся женщина лет пятидесяти.

— С приездом, господин, — поклонилась женщина. — А это, наверное, мисс Ковердейл! Доброе утро.

Неужели все еще утро, удивилась про себя Оливия. Рука Марко, тяжелая и горячая, мешала ей связно мыслить. Она взглянула на часики, почти час дня.

— Добрый день, — застенчиво улыбнулась она.

Марко властно взял ее за руку и повел к белой кружевной лестнице.

— Оливия плохо перенесла полет, — пояснил он слугам. — Ей надо отдохнуть. Оставь багаж, Антонио. Я сам провожу Оливию наверх. Пусть она полежит.

Оливия с удовольствием осматривалась вокруг. Взгляд ее задержался на мозаичном полу, выложенном белыми, кремовыми, светло-серыми плитками. Мебель была необычная, видно, старинная, с выкрашенными краской деталями. Оливия такой никогда не видела. Какая прелесть!

— Подожди! Можно мне... — начала было Оливия.

— Нет. Наверх и отдыхать, — твердо сказал Марко и почти потащил ее наверх.

— К чему такая спешка, — запротестовала Оливия. — Я прекрасно себя чувствую. Мне хочется все здесь посмотреть.

Она с негодованием, закусив губу, смотрела на Марко. Он только о сексе и думает! А ведь знает, что ей только что было нехорошо!

— У тебя был трудный перелет, — твердо заявил Марко. — Тебе нужно отдохнуть.

Он открыл дверь комнаты, пропустил Оливию вперед и, к ее еще большему негодованию, прошел мимо нее, даже не коснувшись!