Ким Лоренс - Блондинка? Брюнетка? Рыжая!

— На самом деле я боюсь за тебя, милая. Во всех промахах ты привыкла винить только себя. В этом мы похожи. Своим самобичеванием мы скорее усугубляем проблемы, нежели их решаем. Меня очень пугает твоя склонность к уединению. Когда ты предоставлена самой себе, твои страхи и подозрения беспрепятственно заполняют все твое сознание. Поэтому я предпочитаю находиться рядом.

— Тебя не просто понять, Франческо, — покачала головой Эрин.

— Помнишь, ты обвинила меня в эгоизме. Мне бы очень не хотелось соглашаться с этим, но, боюсь, ты совершенно права. До сих пор я думал о тебе лишь как о собственной жене, части меня, а не как об отдельном человеке с отличным от моего мнением. Знаешь, если бы я изначально принял все особенности Райфа вместо того, чтобы отождествлять его с собой, я бы намного раньше догадался, куда его могут привести переживания. Но я был уверен, что мы абсолютно одинаковы, и эта ошибка стала роковой.

— Ты продолжаешь думать, будто можешь все держать под контролем?

— Это заблуждение у нас с тобой общее, Эрин.

— Сдается мне, я совершенно тебя не знаю, Франческо, — прошептала она.

— Спрашивай, о чем хочешь, я открою тебе любой секрет.

— Это какая-то уловка, милый? — рассмеялась Эрин.

— Спорим, после двадцати лет брака я сделаюсь самым скучным и предсказуемым человеком.

— Ты оптимист. Двадцать лет — это огромный срок, в течение которого может приключиться что угодно.

— А мне этот срок представляется одним днем, любимая. Засыпай, Эрин.

Эрин покинула больницу на вертолете.

Вертолет приземлился в аэропорту на площадке для особо важных персон. С борта вертолета супруги перешли на борт частного самолета, принадлежащего семье Романелли.

Эрин очень жалела о том, что пока не научилась по-настоящему наслаждаться роскошью. Она пробормотала:

— Я чувствую себя членом королевской семьи или звездой Голливуда. — Девушка удобно устроилась в кожаном кресле и огляделась вокруг.

— Сегодня ты выглядишь волшебно, любовь моя, — восхищенно произнес Франческо.

И это было правдой, потому что новое шелковое платье цвета фиалок подчеркивало необычную красоту Эрин. Ее кожа сияла, волосы блестели на солнце, а глаза были наполнены таким светом, что при взгляде на жену голова Франческо кружилась, а сердце сладко замирало.

— Мы вместе, и это настоящее счастье! — прошептал он.

В полете Эрин попросила чаю, а через некоторое время выпила вторую чашку.

— Почему бы тебе не поспать? — предложил ей муж.

— Я боюсь засыпать, — призналась она. — После этого падения с лестницы меня одолевают кошмары. Я постоянно просыпаюсь в страхе за жизнь ребенка.

Франческо озадаченно посмотрел на супругу, но предпочел промолчать, предоставив ей возможность выговориться.

— Я понимаю, это всего лишь сны, но все, что касается нашего малыша, кажется мне невероятно важным.

— Но твое беспокойство и бессонница повредят ему куда больше, чем дурные сны, — предположил Франческо. — Предлагаю тебе вздремнуть, но помни, милая, что я рядом. Тебе нечего бояться.

— Ничего не получится, дорогой, — покачала головой Эрин.

— Ты же даже не пробовала!

— Не получится… Если ты не поцелуешь меня, — улыбнулась она.

— Поцелую, потому что я очень люблю твои губы. У тебя самые сочные и желанные губы, любимая, — объявил Франческо и нежно ее поцеловал.

— Теперь я уверена, сон будет сладким.

— Безусловно…

Но для самого Франческо одного поцелуя оказалось мало. Он ласкал лицо Эрин губами, царапая ее нежную кожу своей щетиной. Когда девушка в очередной раз поежилась, Франческо произнес:

— Мне действительно нужно побриться, — он попытался встать из кресла, но Эрин его удержала.

— Постой, — попросила она, — не уходи. Я хочу поговорить с тобой.

— Это так срочно? Давай поговорим, когда вернемся домой, — предложил Франческо.

— Я хотела поговорить с тобой о нашем ребенке.

Он напряженно застыл.

— Я не могу больше откладывать этот разговор. Я должна все сказать тебе прямо сейчас. Мне известно твое мнение обо мне, Франческо. Ты считаешь меня весьма нестабильным человеком…

— Почему ты так решила, милая?

— Ты сам обвинил меня в том, что бегство от проблем становится главной моей чертой. Ты считаешь, я ищу легких путей… В общем, мой выбор невелик.

— Я не совсем тебя понимаю, Эрин.

— Ты совершенно меня не понимаешь, — пристально всматриваясь в лицо мужа, произнесла Эрин. — Ты когда-нибудь думал о том, чтобы растить ребенка самостоятельно?

— Что?!

— Франческо, для меня не секрет, как сильно ты хочешь этого малыша. Я вижу, ты на многое готов пойти, лишь бы остаться с ним.

— Но ребенок нуждается в обоих родителях…

— Но только не тогда, когда отец с матерью на дух друг друга не переносят. Поверь, я знаю это, как никто другой… Брак моих родителей был для меня настоящей трагедией.

— Неужели все было настолько плохо, Эрин?!

— Когда я только собиралась пойти в первый класс, отец обещал первого сентября подарить мне сувенир, который он привез из Йорка. Я ждала этого дня с нетерпением. Помню, как по дороге в школу недалеко от нашего дома я увидела своего отца, который прямо на улице, на виду у всего квартала, обнимал и целовал какую-то крашеную блондинку. Дети, вместе с которыми мне предстояло учиться, тоже это видели!

— Ты рассказала матери?

— Да, рассказала. Я не нашла в себе сил сдержаться. Возможно, я просто надеялась получить увиденному хоть какое-то рациональное объяснение. Я предположить не могла, чем это обернется.

— Как она отреагировала?

— С ней случилась одна из тех истерик, которые мне приходилось частенько наблюдать на протяжении последующих лет. Пришел отец, застал эту сцену, молча собрал вещи и хлопнул дверью. А мать потом еще долго ругала меня и кричала: «Что ты наделала! Ты же ничего не соображаешь! Не суйся в дела взрослых!» Я была уверена, что отец ушел из дома из-за меня. Я и предположить не могла, будто мать всегда знала все о его бесчисленных любовных похождениях и вовсе не нуждалась в том, чтобы кто-то открывал ей глаза.

Франческо терпеливо выслушал Эрин и сдержанно произнес:

— Да, люди иногда совершают ошибки.

— Не стану спорить.

— Но второго шанса заслуживают все, милая, даже самые отъявленные негодяи.

— Это признание? — Эрин внимательно посмотрела на мужа.

— Признание? А в чем я должен признаться, я что-то не понимаю, — насторожился Франческо. — Если ты намекаешь на причину нашего разрыва, то мне не в чем сознаваться. За тем поцелуем, который ты видела, ничего тайного не кроется. Я могу поклясться.