Страсть еще жива - Джоанна Рок
— Здесь чудесно, — искренне произнесла Ларк, осмотрев две спальни с видом на бассейн, гостиную с темно-синей мягкой мебелью и растениями в горшках и небольшую кухню в скандинавском стиле.
— За это я должна благодарить тебя и Гибсона, — сказала Стефани, жестом указав Ларк на софу. — Давай сядем.
Ларк опустилась на софу. Она чувствовала себя неловко.
— Это Гибсон… — начала Ларк.
— Ларк, тебе принести что-нибудь выпить? — перебил ее Гибсон, многозначительно глядя на нее. Похоже, он не хотел, чтобы его мать узнала об их разводе.
— Нет, спасибо, — ответила она и снова переключила внимание на бывшую свекровь, которая выглядела абсолютно здоровой. Но Ларк знала, какие серьезные ментальные проблемы могут прятаться за физическим здоровьем. — Вы уже обустроились на новом месте, Стефани?
Ларк всегда испытывала симпатию к Стефани Вон. Она была доброй и общительной и сразу располагала собеседника к себе.
— Да, спасибо, — ответила Стефани, проведя ухоженной рукой по синей диванной подушке. — Гибсон перевез сюда мою мебель, так что я чувствую себя здесь как дома. — Она встретилась взглядом с Ларк. — Когда мы все вместе сядем за стол и поедим, мне станет еще комфортнее.
Застигнутая врасплох ее приглашением, Ларк медлила с ответом. Она пришла, чтобы наконец открыть Гибсону свой секрет. Сможет ли она сохранить спокойствие, сидя с ним за одним столом, зная, какой непростой разговор ее ждет?
Прежде чем она успела ответить, Стефани добавила:
— Но это твой дом, дорогая. Я не собиралась тебе навязываться. Просто я подумала, что мы давно не виделись, и нам нужно собраться посемейному. — Она взяла Ларк за руку. — Гибсон, принеси своей жене воды. Она выглядит бледной.
Только в этот момент до Ларк дошло, что Стефани думала, что она все еще замужем за ее сыном. Ей было чуть за шестьдесят. Неужели ее психическое здоровье настолько ухудшилось? Посмотрев на Гибсона, она прочитала в его глазах извинение. Беспомощность перед болезнью его матери.
— Сейчас принесу, мама, — ответил Гибсон. — Почему бы тебе пока не показать Ларк, где мы разместили твою коллекцию кукол?
Лицо Стефани просияло, и она кивнула:
— Конечно, я покажу. — Поднявшись с софы, она жестом пригласила Ларк проследовать за ней. — Я сохраняю своих кукол для моей будущей внучки. Надеюсь, мне не придется долго ждать.
Ларк застыла на месте. Добродушное замечание бывшей свекрови подействовало на нее как удар под дых.
Направляясь сюда, она не думала, что этот визит будет таким напряженным. Не думала, что ради матери Гибсона ей придется делать вид, будто они все еще женаты, сохранять спокойствие, когда та намекнет им с Гибсоном, что хочет внучку. Как ей все это выдержать, когда на ее сердце тяжелым камнем лежит секрет двухлетней давности?
Ее задело, что Гибсон, попросив ее навестить его мать, не предупредил об ухудшении ее психического здоровья. Она не могла на него за это злиться, учитывая то, что сама кое-что от него скрыла, но его недоверие причиняло ей боль. Она едва удерживалась от того, чтобы не уйти, сославшись на срочные дела.
— Ты в порядке? — спросил Гибсон, догнав ее в коридоре, ведущем к спальне его матери. Он передал Ларк стакан воды, и их пальцы соприкоснулись.
— Нет, — отрезала она. — Нам нужно поговорить.
— Мы поговорим. Мама сейчас быстро устает. Ее сиделка скоро вернется. Тогда мы и поговорим.
Грусть в его голосе напомнила ей о том, что ему приходится каждый день смотреть на то, как близкий ему человек постепенно утрачивает рассудок, и она смягчилась.
— Хорошо.
Ей придется смотреть на кукол, которых Стефани бережно хранила для будущей внучки, и, запасшись терпением, мило улыбаться бывшей свекрови, которая не знала, что Ларк не станет матерью ее внучки.
Ему следовало предупредить Ларк о состоянии его матери. Он понял это в ту секунду, когда мать назвала Ларк его женой, и та ошеломленно на него посмотрела. Гибсон на протяжении нескольких лет наблюдал за постепенным ухудшением психического здоровья своей матери. В последний раз Ларк видела Стефани два года назад, когда та просто страдала забывчивостью.
Сейчас, когда они с Ларк вышли из пристройки, оставив его мать под присмотром сиделки, Гибсон начал мысленно готовиться к разговору. Она была расстроена тем, что он не подготовил ее к этому визиту, но он был уверен, что речь пойдет не только об этом. Она приехала к нему домой, еще не зная, что его мать здесь. Очевидно, у ее визита была другая цель.
Он был не настолько глуп, чтобы подумать, что она захотела повторить их страстную ночь в горах. Судя по тому, что за прошедшие пять дней она ни разу ему не позвонила и не написала, ей было достаточно одной ночи.
— У тебя есть чай? — спросила она, когда они прошли на кухню. В ее голосе слышалась усталость.
— Тебе с ромашкой или с апельсином? — Включив электрический чайник, он достал из шкафчика две кружки.
— С ромашкой. Хотя я сомневаюсь, что чай сможет меня успокоить. Почему ты не предупредил меня о том, что твоя мать думает, будто мы до сих пор женаты? — спросила она, сев на один из стульев за стойкой и закрыв лицо руками.
Он прокашлялся, готовясь все ей объяснить, но она вдруг резко повернулась и посмотрела на него. Ее зеленые глаза неистово сверкали.
— Гибсон, ты не мог меня предупредить о ее состоянии? Когда я спросила у сиделки, как долго она за ней ухаживает, та ответила, что уже более двух лет. Это означает, что ты нанял сиделку, когда мы с тобой еще были вместе. — Она повысила тон, и в этот же момент закипел чайник. — Чтобы ни произошло между тобой и мной, твоя мать мне небезразлична.
— Я нанял сиделку, когда мы с тобой переживали непростые времена. Папарацци преследовали тебя, и мне не хотелось добавлять тебе проблем. — Заварив чай, он подошел с кружками к стойке и поставил одну перед Ларк.
— Но она была членом моей семьи.
Гибсон почесал в затылке:
— Я это знаю, Ларк, но мне не хотелось обращаться к тебе за профессиональной помощью. Не хотелось взваливать на тебя лишний груз. Это было бы несправедливо по отношению к тебе, — сказал он, садясь на соседний стул.
— Возможно, я захотела бы помочь, но ты не дал мне такой возможности. — Отодвинув от себя чашку с чаем, она повернулась лицом к Гибсону. — Ты нес груз своих проблем в одиночку и никогда не делился ими со мной. Разве удивительно, что казалось, что мне следовало вести себя точно так же?
— Я видел, что
